6/01/11
Они появились и первая мысль - Тупталова на вас нет!!! Остановись картинка ты прекрасна! ))) Собаки и примкнувший к ним Кот сегодня были невероятно красивыми, светлыми и трогательными. Все вместе и по отдельности. Каждый по-своему.
Таких светлых лиц мордочек я не помню (впрочем, быть может, за несколько месяцев забыла).  Они светились изнутри каждый своим ярким светом, сквозь сваливающиеся на них боль и обиды продолжали верить. Почти каждую секунду «плакали», но вера во что-то настоящее сильное у них оставалась. Я не помню такого ощущения от «Собак» и от собак. Нередко они разделялись - во взрослых читалось ни во что неверие, в детях оставалась искренняя вера в доброту мира.

А сегодня спектакль был такой щемЯщий, такой пронзительный. Впрочем, наверное, эти слова подойдут для любых «Собак». Но у спектакля в этот день было одно очень большое отличие от всех остальных – несмотря на происходящее в нем...в них /собаках/ оставался свет. Даже когда, казалось бы уже все, алес капут, чернота непроглядная и, бывало в них отражалась эта безысходность от чего становилось еще больнее, но сегодня в них не угасал огонек. А это оказалось принять еще сложнее, потому что когда «чернуха» и они борются с жизнью, но все-таки глазки угасают, ты понимаешь эту боль, ты с ними и, когда Крошка читаешь, они верят с трудом, пытаются поверить и ты пытаешься поверить в эту искренние детские просьбы. А сегодня... глаза чумовые, Хромка ушел, девчонки (Такса и Красивая) убежали, Ямомото ушел (просто все, ложись и помирай), а они задрали носы к верху и верят, пытаются поверить сильнее, но верят и этот крохотный огонек в них он есть, огонек, который подсвечивал слова Крошки ... а у тебя не получается поверить, фигово до жути, а они – верят!
-------
В них был свет, который они протягивали нам и до которого хотелось дотянуться. Жу-Жу с танцем умирающая снежинка (в смысле умирающий лебедь... лебединка) у которой порой от переполняющего восторга хвостики подпрыгивали вперед нее самой. Минутная печаль воспоминания о прошлом сменялась эмоциями сегодняшнего дня, переполняющими ее. Хромой даже припадая на лапку продолжает верить в хорошее, светиться добротой во враждебном к нему мире, и мечтать, даже намечтать себе подругу. Красивая у которой от воспоминания об ошейнике с маленькой звездочкой, от ожидания что ее погладят каждая складочка дрожит. Так и видишь как она тычется носом в прохожих.. виляя не хвостом, а всем существом. Правда язвочка и стервочка та еще)) Такса, интеллигентная собака, не умеющая кусаться, в постоянном волнении, чтобы все было правильно, аккуратно, интеллигентно, чтобы чего-то не так не случилось. Она существует в мире поэзии и ее стихотворение на уроке в школе – как дышала так и заговорила, без паузы или подготовки, потому что эти строчки все ее существо, она состоит из этих слов. Новый мир оврага для нее такой странный – здесь можно сидеть на шине и провалиться внутрь нее, а это даже забавно, но не нарушает ли это правил приличия и не сбился ли бантик. Но, несмотря на свои внутренние правила, она осмелится проходя мимо Головастого негромко сказать ему – какой вы хороший/красивый – верх неприличия покруче чем письмо Татьяны Онегину, но чувства настолько велики, что правила приличия можно немножко и нарушить, самую малость. Головастый – самнатуральный профессор (когда он успел превратиться в такового, ума не приложу)), может быть даже похож на настоящего профессора о котором все время вспоминает Такса. Думается, что Головастый не только все классы прошел (ну кроме одного), но и все аудитории в каком-нибудь институте. Его азарт к познанию и чтению, такой азарт когда по первости много открытий совершаешь и хочется еще и еще, сменился профессорской основательностью. Он уже много знает и с удовольствием пробирается внутрь знаний, вбирая в себя все больше и больше. Диалектика. И новости он сообщает все самые свежие и интересные (вот где еще новости узнавать, только на «Собаках» от Головастого, ну еще немножко на «Капустнике» )). Про туриста с акулой слышала, а вот о победе юношеской сборной слыхом не слыхивала (теперь в курсе))
У Крошки глупые вопросы, звонкие и непрекращающиеся превратились в требовательные, от них уже так просто не отмахнешься, но и ответа не всегда дашь, а она требует. И обращаясь к луне, она старается не подвести взрослых, ведь она тут отвечает и говорит за всех. Словами, словно робко лапкой – матушка серебряная луна, это я - крошка. Она как тот маленький светлячок о котором говорила луне, искренне светилась и просила все, что впитала – в ее словах соединялось ее знание и  всего того, что случилось за последнее время, что она увидела и услышала от взрослых. В ней нет той печали, что сидит во взрослых, а вот дверца собачья эту хулиганку очень интересует. Борзый – взъерошенный, растрепанный забияка, вымогатель вооруженный до зубов. Ребенок, которого хочется погладить, или правильнее сказать пожалеть. Он, конечно же, огрызнется на протянутую руку (если не цапнет), но все равно. Гордый с такой глубокой истиной о мире, таким пронзительным светом любви, который он буквально протягивает тебе и ухватившись за его слова можно спастись, правда Ямамото не переставая бьет лапой, по кошачьи лениво с размаху и наповал так что мокрое место остается -  а никого и нет /шарррах/. И понимаешь того художника - к такому псу только так и нужно обращаться – «уважаемый». Никогда не думала (не видела), что Черный и Гордый настолько похожи. Не верно... у них много общего, только первого человек обидел, а второму – помог. Вот и прорастают в них разные деревца отношения к жизни и человеку. Но эти две собаки «равные духом и гордостью» (с) Впрочем, иногда Черный еще больший гордец, чем Гордый, но несмотря на разные взгляды они оба заботятся о детишках оврага.
Ямомото – задира, из тех котёнков, которые не даются, чтобы их погладили ни в какую, но их очень хочется погладить, в том числе из вредности (его и своей), потому что он не дается, а он в отместку непременно применит какой-нибудь японский удар лапой. Философ. Если сами собаки светились верой, то «ответственным» за неверие был именно Ямомото и иногда он «побеждал», последний собачий аргумент – тявкнуть на него)) После драки, когда кот звал их с собой в Японию они так и сделали – сначала отвернулись, а потом хором рыкнули.
Все они были словно открытое сердце (вот как показывают по телеку) и ты видишь как оно бьется.

Они светились все вместе, а когда их не стало... Жу-Жу, словно осколок большой звезды, пыталась осветить все то пространство, что освещала стая. Словно свеча на ветру, которая почти затухает, а потом вновь разгорается. Почти угасая, когда, кажется, что силы на исходе, она вновь собирает свою веру и вновь светит, такой маячок надежды. У нее за спиной стояли не только тени ушедших собак, но и тень ее самой, той какой она была – с веселыми прыгающими хвостиками, балеринкой, исполняющей танец «умирающей снежинки» и увлеченной своим танцем настолько, что становилось завидно. Последнее время нещадно таскаю аналогии из других спектаклей – «Аккордеоны» - финал, только ради которого можно приходить на спектакль, когда аккордеонисты расстаются с инструментом, отрывают или отпускают часть себя. Кто как, все по разному и все прощаются с разным, но общее только одно – они переходят в новый этап, на другую ступень, пришло время. Аккордеонистам повезло: им было дано время чтобы проститься с собою, у Жу-Жу такого времени не было. Она резко вытолкнута на вроде бы знакомую, но совершенно чужую обочину, нас часто так выталкивает. Жу-Жу другая, но в ней остался осколок того света, надежды, сохранить его – задача из задач. А тот кусок, в общем-то, беззаботного времени остался в ней и с ней, только спрятался в глубине ее собачьего сердечка. А сейчас она знает, что где-то там рядом с луной Хромка и другие смотрят на нее и помашет им рукой, а они, наверняка, помашут в ответ...

19/03/11
«Собаканьки мои....» (с)
Борзый – Вероника Саркисова

Как обычно, догадываешься, но даже не предполагаешь.
Мальчишка, форменный мальчишка, со своим взглядом на мир, на жизнь, со своим отношением. Не ребенок, которого жалеешь (глупый, обиженный, голодный), а маленький взрослый, которого не можешь не уважать, с которым разговариваешь на равных. А с ним по-другому нельзя. Некий внутренний стержень, внутренняя позиция.
Борзый у нас - одна из младших по возрасту собак. Сегодняшний Борзый, возможно младше остальных, но не ребенок. По-человечьи можно взять возраст после института. Опять же право на жизнь имеют оба варианта и, склоняясь к первому, полностью отбросить второй не могу:
- ребенок, подросток (класс седьмой-восьмой, впрочем, не знаю какие дети сейчас))), самостоятельный действующий и даже думающий как взрослый (сериал такой был «Операция цвет нации», где из детей сделали супершпионов. Во многих мыслях и поступках они оставались детьми постигающими жизнь. Но в каких-то поступках и мыслях не уступали взрослым);
- «начинающий» взрослый (что-то там после школы, когда типа выходит в жизнь, вроде уже не ребенок, а еще только первые шаги делает)

Воображаемый револьвер – сценическое продолжение его слов. Не игрушка, забава, а своеобразный автограф, придающий немалый вес словам Борзого. И это помимо своеобразной распальцовки Борзого (кажется, в каком-то фильме это манеру видела, может еще вспомню), которой он пользовался в простой беседе. А уж когда нужно было поставить точку, или расписаться в твердости намерений или усугубить намерения, применялся револьвер. Кого как не его оставлять охранять еду, Борзый ни одну букашку не подпустит и доверять ему такое важное дело можно. Только, от голода, порой и у взрослого ножки подгибаются, что уж говорить о подростке. И наказание за проступок следует как наказание для взрослого. Потому что на равных все.

Борзый. Его обида на человека, словно переросла (перерастает) в стойкую позицию - побеждать несмотря ни на что бороться. Он/она настоящий воин. Почему «она», потому что сначала по привычке воспринимая Борзого мальчишкой, к середине спектакля подумала, что в данном случае это могла быть и девчонка. А что. В жизни таких не встречала, только в кино, но все-таки.

Девчонка, волосы которой тщательно завязаны банданой, которая не побоится ввязаться в драку (зубы есть, значит кусаться умеет))) и в поединке, в твердости характера, упорстве любому мужику сто очков вперед даст. Она вполне может себе выбрать имя/кличку мужскую, и на шину плюхнется характерно поставив ноги, совершенно мальчишеским движением проведет по носу. Ей не до розовых бантиков. Это вам не чистой воды девочки - Жу-Жу усаживающаяся в пачке, ну чисто белый лебедь, заботящийся чтобы перышки в хвосте во-первых, не помялись, а во-вторых, легли красиво. Такса, позволившая себе совершенно неприлично провалиться в шину, но тут же расправившая себе и юбочку и бантик. Красивая, которая знает, что она и так красивая, но все-таки поправит хвостики, чтоб быть ваще какой красивой сногсшибательной, может быть тогда погладят и ошейник с маленькой звездочкой подарят. А Крошка она крошка))) ей бы поиграться, получить хоть один ответ на вопрос, да повеселиться, ей не до девчуковых заморочек. Кстати, не успел Гордый бутылку вырвать у ребенка, успела таки приложиться.

В общем, собачья стая, живущая в памяти пополнилась еще на одну собаку. : )