Как говорится  +1

Мягко сказано, но все это было заслужено, из песни слов не выкинешь, но так было вчера.

Не поверите, это в мире начало творится где-то с зимы прошлого сезона, медленно по нарастающей. Я сама потрясена, хотя уже вчера было дано большое обещание игрой, но сегодня случился настоящий взрыв.

Хочется пожать плечами и просто сказать – гений. Все боялись и готовы были в первую очередь оценивать спектакль с этой стороны или наоборот вовремя закрыть глаза, не понадобилась. Идеально тактично, естественно и красиво, ни капли пошлости в отношениях. Даже в сценах, которые призваны показать их откровенность.

Отредактировано Lek (2007-09-30 22:21:36)

Не буду повторять вышеприведенное цитирование Lek
Это все про сегодня. Настоящие отношения. А так, один шаг и пошлость вылезет из всех углов и щелей

Quasi
Зря thebestever не зарегистрировался, у него ведь еще «Шутка» намечается 
Передавай спасибо за отзыв.

Приветствую всех подпольщиков!
Радостно видеть живой "юго-западный" сайт. Крайне сожалею, что посмотрела "Джованни" 29-го, а не 30-го. После того, первого сп-ля хотелось уйти из театра вообще и навсегда. Спасибо за информативное описание вчерашнего действа. Как вы думаете, сп-ль этот будет жить? И на какую часть публики он, по-вашему, ориентирован??

Из переписки после прогона 15.07.2007 (с сегодняшними комментариями)

   Романыч сильно нервничал. Начало задержали на полчаса, он все репетировал. С утра было два действия, потом осталось одно — два часа ровно. Причем резерв для сокращений еще есть — там вначале идут длиннейшие монологи: вышел персонаж, встал в позу и начал рассказывать о себе. Потом другой — тоже вышел, встал и пошел декламировать... В цирюльню их, или перевести в разряд театра — а то первые 15 минут высидеть тяжело. Греет только одно: не может же так вечно продолжаться, должно же что-нибудь начать происходить!.. А дальше идет вполне динамичное действие, красивое, в меру «порочное» — но при этом на удивление целомудренное и, главное, ТИХОЕ! Где-то напоминает «Последнее танго в Париже», особенно игрой Леушина (и даже гримом). Пафос романа, естественно, в оправдании «голубых», но сейчас это уже не актуально, поэтому главная тема спектакля — о Любви вообще, о способности и неспособности любить: «...каждый, кто на свете жил, любимых убивал» — там эти стихи звучат в финале. В центре привычный треугольник Леушин-Карина-Матошин, но Романычу удалось выбить их из привычных штампов. Карина — готка с выбеленным лицом и черными бровями, в косухе и черном парике, говорит очень низким голосом. Набриолиненный Леушин цедит всё сквозь зубы, как сквозь жвачку, на пределе слышимости и разборчивости. Матошин — открытый «простачок», без привычного дракульего напора. Но двигается катастрофически плохо Если Леушин там хотя бы «недоВиктюк», то этот совсем деревянный и в роли гениального танцора просто не канает. (Сейчас он стал двигаться намного лучше.) Еще заняты Борисов, Ванин и Демидов, плюс большая молодежная массовка. Происходит всё в баре для меньшинств, в массовке явно присутствуют лесбиянки, мужской «танец» у шеста, все зомбированные, «мертвые», общаются главным образом со своими отражениями в зеркалах... Кто смотрел сериал «Клуб», говорят — похоже. Некоторые сцены порочно-красивы и завораживающи, другие сделаны банально «крепким ремесленником», но явных провалов, за исключением первых монологов, нет. Сценография склеена из двух спектаклей: на первом плане решетки из «Бабочек», позади зеркала из «Дракулы». Но для клубной атмосферы это всё работает: странные закоулки пространства, где стены оказываются дверьми и наоборот, отражения в отражениях, психоделический свет... словом, сплошная ирреальность.
   Спектакль наверняка будет иметь коммерческий успех, у каждой части публики — по-своему. Голубые получают свое, леушистки-матошистки — свое, эстеты-интеллектуалы-моралисты тоже не уйдут голодными: человеку было что сказать, и он, по слухам, очень давно хотел высказаться. Спектакль претендует на статус сенсации или скандала.

Главней — о Любви и Нелюбви. В тексте эта тема возникает только к концу, но Леушин через игру дает это с самого начала и очень здорово (но удержит ли???). Просто, не читавши романа, в первую очередь ловишь сюжет, а смутные ощущения, атмосферу задвигаешь вглубь сознания. Но к середине спектакля атмосфера уже стала (для меня) очевидной и самодостаточной, а в конце подкрепилась страстными обвинениями героя в неспособности любить. Там есть такой образ: «Ты любишь только свое отражение в зеркале!» — и вся массовка, как загипнотизированная, общается главным образом со своими отражениями и гораздо реже и слабее — друг с другом. Кое-кто даже поставил в вину режиссеру «отсутствие взаимодействия на заднем плане», но по мне — это очень правильный ход. Они все там такие, просто не до всех кто-то в жизни пытался достучаться...

Первое плюс второе. В конце концов, весь этот роман — развернутая реплика Джерри из «Зоопарка», которую В.Р. выкинул 26 лет назад, когда ставил «Эскориал»:
-----------------
   Джерри. ...Я ни с одной дамочкой больше разу не встречался, и им в голову не приходило дарить мне фотографии. Странно, а черт его знает, может, и грустно это.
   Питер. Что они не дарили вам фотографий?
   Джерри. Нет. Что ни с одной я не встречался больше раза. Никогда. Я не мог спать... или, как это говорят, заниматься любовью, с женщиной больше одного раза... Одного, вот какое дело... Нет, постойте, целых полторы недели, когда мне было пятнадцать лет... и я сгорал от стыда, что еще не созрел как мужчина... Я гомосексуалистом стал, понятно? Педиком то есть... и гудели колокола, флаги плескались по ветру. Эти одиннадцать дней я встречался не меньше двух раз в день с сыном сторожа из парка... гречонком, который родился в один день со мной, только годом раньше. Наверно, я был очень влюблен в него... а может, просто в секс. Но то были совсем особые переживания. А теперь мне очень нравятся хорошенькие дамочки, очень. Но на час, не больше.
--------------
   В романе есть аналогичный эпизод. Но для инсценировки В.Р. поднял возраст героя с тех же 15-ти до 18 лет, т.е. это опыт взрослого уже человека, и как следствие — взрослый шок, а слово «нежность» из романа заменяется в спектакле словом «боль». У Болдуина много рассуждений на эту тему — первый гомосексуальный опыт как «начало конца». (Отсюда у героя ощущение собственной ущербности, «проклятости» и за это подсознательный запрет себе на право привязываться к кому-либо, испытывать любовь, быть счастливым — т.е. любовь подменяется «грязью» плотских отношений. Сегодня этот комплекс непонятен тем, кто не рос в пуританской Америке или пуританском Советском Союзе, где однополая любовь была преступлением и перед законом, и перед моралью.) Но и тогда и теперь для Романыча это слишком узкое решение вопроса. Поэтому для тотального одиночества Джерри этот эпизод оказался лишним, так как упрощал и сужал проблему. А Болдуина режиссер развернул в нужную ему сторону, слегка корректируя текст или пользуясь актерскими красками. (29-го у Леушина был только набросок внешнего рисунка, без малейшего внутреннего наполнения. Ему придется на цыпочки вставать и даже подпрыгивать, чтобы вытянуть эту тему на себе!)

То, что нужно эстетам, лежит на поверхности: спектакль временами не менее красив, чем «Дракула», но отнюдь не пошлой красотой. Впечатление зыбкости и выморочности бытия, которое создается и игрой, и картинкой, дорогого стоит. С другой стороны, от «танцев» Матошина и Шалаева меня коробит, но таких придир, как я, в этом театре осталось совсем немного. Финал решен изумительно (хотя мизансцена затянута, но это «технический брак», наверняка еще подберется). Там героя в конце казнят на гильотине. Так вот, он застывает спиной к залу на коленях у шеста, свесив голову. В это время беззвучная массовка расставляет свечи в пространстве между решетками и зеркалами (долго!!!). Уходят, и в темноте остается гореть звездное небо. Раздаются какие-то астральные звуки вроде капель. С лестницы еле видным силуэтом в «глухом» фиолетовом свете спускается Ангел. Проходит по коридору между звездами; клевком головы и плеч, как в «Пчеловодах», подает знак следовать за собой. Герой встает, как в полусне, и убредает вслед за Ангелом среди звезд. Капли стихают. В зале дается свет, а звезды продолжают гореть... Здесь рыдающие зрители могут вставать и уходить, как у Венички: «Никаких аплодисментов». Слезогонка вышла не хуже Адажио Альбинони в финале РиД, но — своими средствами, незаемными! Вот тут я узнаю прежнего Романыча... (Это такой специфически «клубный» Ангел — образец чистейшего китча. Так в «Ванде Джун» застрелившийся Гарольд Райен попадал на персональные Небеса, которые существовали исключительно в его воображении. Но боюсь, что здесь-то режиссер всё это затеял всерьёз! Вот уже в нескольких спектаклях он норовит произнести свое режиссерское «Господи, помилуй!» над всеми падшими и заблудшими. На этот раз он посылает Ангела за Джованни, виновным в содомском грехе и убийстве, очевидно, в награду за то, что тот умел любить. Забегая вперед, скажу, что и софокловскому Эдипу дописан совершенно христианский финальный монолог, с заменой слова «Ангелы» на слово «Музы».)
   Что касается критики... Мне кажется, что «голубую» тему могут сделать разменной монетой в каких-нибудь совсем других играх. Поднять на щит, чтобы повысить эпатажность и привлечь кассу, например. Либо освистать, но «со скошенными к носу глазами», думая о чем-то совсем другом... Одна юная театральная журналистка по недосмотру попала на прогон. Спектакль ей резко не понравился. Она заявила, что в нем нет «истории», есть только красивая «картинка». Т.е. вот этот любовный треугольник, выяснения отношений «я тебя люблю — а ты меня не любишь, да и кого ты в жизни любил?» для нее вообще пустое место. Вот, мол, если бы была усилена «дориан-греевская тема», то — да-а-а... Тоже мнение, между прочим, и не уникальное: в ЖЖ Подсолнуха проскочила примерно такая фраза: «История современных Ромео и Джульетты у всех уже на зубах навязла». Любовь-кровь для некоторых уже не рифмуется...

А там не роль. Это персонаж массовки, который фоном танцует у шеста, стоящего наверху возле задника. Я услышала в зале, что Шалаев когда-то занимался этими танцами профессионально. Но вот беда: как и некоторые другие актеры ЮЗ, он перестал следить за собой и обрюзг. А когда я вижу затянутые в черные кожаные шорты телеса, которые колышутся на шесте, меня подташнивает, я отворачиваюсь и уже не могу оценить степень профессионализма... (Видимо, не только у меня была такая реакция, потому что шорты перекочевали к Гусеву:))

"Классицизм" - именно это слово витало на прогоне.

Отредактировано Клио (2007-10-03 10:30:45)

Думается отжигал не партер...
на портале inout указано – комедия

-----
на портале weekend.ru тоже пишут - комедия

-----
А здесь три причины по которым надо со всех ног бежать и смотреть спектакль Какие-то они совсем непричинистые
- Премьера спектакля «Комната Джованни» в Театре на Юго-Западе
- В основе постановки – скандальный роман Джеймса Болдуина
- Мы сами пока не знаем, что же представляет из себя этот спектакль, но, надеемся, что он станет таким же интересным и оригинальным, как и прочие работы театра

Комната Джованни, предпремьера день 2-ой (30 сентября 2007)
«Не было казни... не было» (c) Что было за день до этого? Проверка на испуг? Говорю за себя - испугалась...)) Или мы, как пионеры, не можем без трудностей и если заниматься любовью, то в гамаке и непременно стоя. А теперь попробуй, убеди тех, кто был в первый день, что во второй день не было ни грамма пошлости.

В первый день свершился факт истории, факт, который не вырубишь. Но яростное (именно так, чтобы клочья летели) желание зачеркнуть, все сказанное накануне, возникло. Правда пока это не единой действо, а лишь яркие вспышки и, конечно, красивые картинки. Соединится? Приумножится? Хочется верить.
Какая тонкая грань, которую легко переступить, ударившись в полнейшую порнографию пошлость. Наверное, лучше не доступить...
О чем спектакль, однозначно не знаю. В какую сторону мы должны прийти: все-таки в любовь. Она уже есть и весьма очевидна. Но это слишком на поверхности, скучно и одинаково (имхо). Хочу историю о человеке. О Дэвиде, запутавшимся в собственных страхах. О Хелле, скрывающей за чернотой и холодностью обычные желания. О Джованни потерявшем, обретшем и вновь потерявшем себя. О человеке, который сложен и многообразен и разобраться в котором нельзя. «Я слишком многообразен, чтобы мне доверять» А могу ли я сам себе доверять?

Дэвид, сражающийся с ветряными мельницами за самого себя. Он, яростно разрушая все преграды, пытается не отпустить Хеллу - не уезжай мы потеряем друг друга. А были ли они друг у друга или просто договорились. Ничего не обещая - я завтра приду, - считай, договорились. Последний шанс для каждого, оттого и предложение пожениться, но... не сейчас, а проверки предложение не выдержало. Лучше так, чем через дцать лет.
История про Джо, история, рассказанная после всех событий. Это скорее факт, факт жизни от которого не больно, не грустно. Дэвид рассказывает ее скороговоркой, признавая и не признавая этот камушек лежащий в глубине. Слова тяжеловесны и бесцветны, но удивительно красочно рисуют картинку. «Неуемная радость...» только об этой радости вскользь, одновременно признавая и отрицая... ее не было. Вы были с ним счастливы? То ли это определение...
При встрече с Джованни, скороговоркой (вообще телеграфного стиля слишком много по всему спектаклю, но он удивительно звучит не надоедая, пронося по событиям, а вот где зацепишься... - (где разрешат) вопрос), попеременно полуатакуя, но не наступая. Разговор без явных обещаний и без очевидных причин, но он затягивает внутрь. Мне кажется один из них в этот момент знает чего хочет или начинает понимать. Второй больше плывет по течению не сопротивляясь самому себе, как бы того не желал. Это разговор, который должен был состояться, он выстроил стены комнаты. И тут единственный момент, когда Анжело, откровенно не мешался… предвестник несчастья, предвестник будущего решения…Каждый, кто на свете жил любимых убивал, один - жестокостью, другой отравою похвал...
Поехали? И мальчишки, пританцовывая, объединенные приподнятым настроением, с напополам с алкоголем отправляются налегке в нелегкое путешествие. Никаких забот, есть только здесь и сейчас. И та самая история из детства повторяется. Не желая и желая ее повторения, Дэвид вжимается в прутья. Как к данности относится ко всему Джованни......
Ангел, прошедший каким-то предвестником через все события, уводит Джованни за собой. И остается музыка, наступающая на горло и множество огоньков, сжигающих все - боль, страх, страсть. Оно такое короткое это мгновение, несправедливо короткое это мгновение. Мы его слишком долго ждали с момента падения ножа гильотины...

Lek, я пришел )

Заметьте, я ни слова не написал об игре ) Видимо, это и стало своего рода "не знаю, что сказать".
Соглашусь, что местами парни сработали на грани фола - еще чуток, и все, "сюда я больше не ездок, карету мне, карету!". И монологи героев, выплывающих откуда-то из синего тумана в углу, в общем-то, были похожи на обман местами. Другими местами - нет.
Но, позвольте, разве не к этому надо было готовиться? Разве не этого ждать? Мне, например, на билете написали, что это предпремьерный показ. Извини, Гений, "прогон", и никак иначе! Я ждал, что мне не покажут обработанный алмазик и не наденут на палец "носи на здоровье" ))
Именно поэтому я и купил вчера (последний) билет на премьеру, чтобы глянуть, как там мальЧЕГи подработали да Карина отчеканила речетативку ))

А вот уж после премьеры "не знаю что сказать" не будет, обещаю! )

ПС. Олег показался простывшим или нездоровым, или да неважно каким. Кашлял он, это было видно.

ПС. Часть 2-я. Не знаю как Алексею и Олегу, но "вжиться" в такие характеры больно сложно. Если вы смотрели "Ангелы в Америке" - шедевр из пяти мини-серий, где Аль Пачино играл умирающего от СПИДа гея, а призрак его матери (Мерил Стрип) пел ему на русском "Тум-балалайка", - то вряд ли сразу уловили, что за кажущейся привычной игрой Аль Пачино кроется абсолютно гениальное действо.

Ваш Т.О.