... мнение тех, кто впервые посмотрел спектакль оно всегда интересно. Они однозначно укажут, какая она «Комната» сейчас. Конечно, в первый раз будет безразличен темп диалогов, их наличие, равно как и отсутствие. Просто потому, что сравнивать не с чем. Существует здесь и сейчас, а оно красиво. «Комната» - это мудро сплетенный клубок слов-музыки-актеров (кстати не только «Комната»). Сценография такая, что спектакль уколет, и пусть немного, и не совсем так, но все равно заденет. Картинки вкупе с музыкой и танцами на шесте (и если толком о спектакле сказать ничего не удастся, то как минимум «ах» будет от полуголых мущщщин вертящихся на шесте. в этом они преуспели), они будут оценены, их не возможно не заметить, а что за ними - вот это уже другой вопрос. Мне достаточно того, что «почему-то, после этого спектакля очень хочется помыться. Отмыть с себя какой-то налет» ((с) Кошка), «Слишком ощутима разница в температуре между зрительным залом и туалетной комнатой» ((с) La_Poule_Noire). И знаю, что все это НЕ «Комната». «Комната» о чем бы она ни была - любви, одиночестве, борьбе, никогда не была (и надеюсь, не будет) грязной и пустой. Она может оставить разные чувства от светлой любви, до тяжелой безысходности, но не пошлости и мерзости и тем более пустоты. Все когда-либо бывает в первый раз....
11 ноября 2008
Монологи Тишины бесподобны, синий свет стремится рассказать о чем-то хрупком, спрятанном глубоко внутри, а свечи как всегда восхитительны. Они горели и не гасли, язычки пламени чуть подрагивали в такт мелодии материализующейся из воздуха, звучащей ему в след. Но огоньков не хватало, чтобы обогреть холодные и угрожающие решетки комнаты, в которых так и не поселилась любовь, не нашло убежища одиночество, которые не согревала страсть, в которых даже не разрушались жизни...
Да, я не считаю, что эта книга о любви, и спектакль может быть не о любви, точнее так - не только о любви.... Но если рассказывают только о любви, пусть будет так. Красивая история, о красивой, сложной и несчастной любви, которой можно жить, которую можно презирать, которую можно изгнать или принять... И даже в этом можно будет открывать новые грани и укоренять желание приходить вновь и вновь в эту «Комнату».
Кто бы спорил, что Алесей Матошин в роли Джованни красив. Картинки, когда он впервые молится, зависнув на решетке, или проходит по коридорам света и рукой толкает луч в направлении Дэвида, бесподобны. А музыку режиссер подобрать умеет, чего-чего а этого не отнять. Их сближение возле шеста и резкая смена рук (с улыбкой в начале и такой злостью в финале) - что может быть сильнее, оно бьет и сражает наповал. Первая ночь..., наконец свечи-звезды на фоне которых возникает ниоткуда музыка «деревни»... Кто бы спорил, что Олег Леушин внешне здорово вписывается в «понятие» «Дэвид» (каким бы оно не сложилось в книжный период до просмотра спектакля), а условия для монолога о мальчике Джо (даже с учетом присутствия Анджело, который на первых показах здесь более чем смущал)... Кто бы спорил, что Карина Дымонт - на сто процентов Хелла, такая черная и холодная, резкая и действительно как сказано у Болдуина, наблюдающая за мужчинами со стаканом в руке... По большому счету, мне все равно как будут читаться монологи (и даже если предложения станут укладываться в одно единое слово, пусть будет так, если в этом действительно есть смысл, а произносимые слова не важны), какими окажутся судьбы, прошлое и настоящее персонажей, которых я вижу здесь и сейчас, вижу впервые. Они будут любить или ненавидеть приму все что предложите. Только предложИте... Позвольте прожить кусок жизни вместе с Джованни и Дэвидом, почувствовать разлуку, близкое счастье и «гибель» Хеллы... и не будет болезни под названием «не первый раз на спектакле», и, как верно сказал thebestever, не понадобится беспрерывно дополнять происходящее кусочками из прошлых спектаклей и склеивать воедино, как склеятся... Откровенный пофигизм практически от всех на фоне отлично выученного текста...эмм несколько ...смущал. Ножка болит? Ручка болит? Голова не тем занята? А как же познавательные интервью, что сцена лечит и все забывается? В конце-концов Гортензия на абсолютно прямых ногах была удивительна, несмотря на отсутствие ее привычных ужимок. Хорошо-хорошо показалось, так вот что казалось ... ... грязнее истории, чем та, что случилась с Дэвидом в Америке придумать нельзя. Дэвид делает все, чтобы эта история выглядела именно так, она его мучает, дико стесняет. Странно, что он о ней вспомнил, зачем он о ней вспомнил? Такие мерзкие вещи, каковой эта является для Дэвида, прячутся глубоко-глубоко и никогда не вынимаются из архива памяти. А еще лучше провести фрагментацию диска и навсегда ее забыть. И на слова «есть еще вопросы?» хочется ответить положительно, ну или как минимум по-американски - «ты хочешь поговорить об этом?». За что гнать, когда он и так себя извел, за эти несколько минут, что говорил, вывернулся и перевернулся (спектакль о любви...). Хорошо, пусть это самый черный и грязный эпизод в жизни Дэвида на данный момент, и он с ним в конце концов смиряется - «мое я, мое истинное я от которого я так долго бегал». Может быть, и возможно смириться с чем-то таким же черным... мне сложно это понять, а Дэвид не объясняет. Чтобы смириться с той гадостью, как минимум нужно переосмыслить событие, и отыскать в ней ну если не светлую, то хотя бы в той или иной степени приличную и не такую пошлую сторону... (спектакль о любви... ). Джованни приглашает Дэвида к себе. Отвернувшись, проглотив улыбку, а затем вновь с гипер-серьезным лицом он приглашает Дэвида в Комнату. Может быть, это такое развлечение у местных барменов? ... могу придумать другой вариант - Джованни принимает на себя эту свалившуюся на него «кару», чтобы искупить какую-то свою вину (как потом выясняется с уходом из деревни), или научить амэээрэканца любить, то есть передать свой свет, себя, свою частицу. В общем, помочь убогому и обездоленному, научить его любить... и вот начинает его отлавливать по закоулкам ночного клуба, и, захлопнув решетку, ловит... но тогда почему в первую ночь в клетке он хочет его убить? Это не страсть, это ярость, на грани ненависти, а не яростной страсти, особенно то, как они положили руку на сетку - одновременно, с размаха, резко, с силой ударив по клетке - словно остаться должен только один? (спектакль о любви...). Он и остался... Спектакль распадался на мельчайшие осколки, Жак пытался обращаться к Дэвиду, Анджело, но те словно не слышали его, каждый жил в своем вакууме, один в своей клетке, и когда вдруг Гийом обратился к нему, Жак с радостью общался и их разговор о новом танцоре, линзах, протезах и костылях затянулся на лишние пару секунд, словно актеры дорвались до возможности поиграть и упускать ее не хотелось. «Никому не дано обрести рай», секунды отчаяния человека прожившего жизнь, знающего жизнь в ее карнавальности и реальности. Он собирает в эти несколько слов не одно десятилетие, какую-то невысказанную историю и невыплаканную грусть. По настоящему гипнотизировал Отец Дэвида. Ему «повезло» больше остальных, он разговаривает один на один с залом, настроения Дэвида или кого-то другого лишь отражаются в нем, отражаются такими, какими задумывались в сценарии. Я благодарна глазам отца Дэвида (кто бы знал, как хотелось бы увидеть Рипафратту Алексея Ванина... и не только), которые дарили воздух во всем этом аморфном полуподвале. Вот уж от кого сквозило одиночеством и страхом, «безумно страшно умереть одному» и он бьется, бежит без оглядки по тонкому льду чтобы успеть на поезд на который давным-давно опоздал. Он это знает и чувствует, но все равно бежит, он слишком поздно это понял, поэтому и бежит и он уже не успеет, и, глядя на Дэвида, понимаешь это, но, быть может, сам бег продлит его существование...
Отредактировано rrr_may (2008-11-17 05:04:12)