5.05.2008

Ничто не предвещало… День как день, спектакль как спектакль. Только пьеса вдруг стала оживать, а история твориться в настоящем. Оставалось лишь спрашивать – что случилось? Почему Калигула не отпускал Луну, словно не мог оторвать рук от ее отражения. Как сложилось, что вещи раньше непонятные стали настолько очевидными. Сжигая список заговорщиков на глазах Кереи Калигула не глумится он унижает его, ставит на свое место и идущей к нему навстречу Керея в пол секунду от… чего так и неизвестно, в последний момент он сворачивает, но кажется что все еще идет дальше. Разговор равных, да, равных, равных по силе личностей, когда тебя разрывает между не то чтобы их взглядами и философиями, а просто между ними. На сцене два магнита с сильнейшим притяжением на противоположных сторонах и ты подвешен в воздухе по центру между ними.
История, я сама о ней сказала, но сгоряча, спектакль был о личностях, не об обыкновенных, иначе стоило бы о них писать пьесу и ставить спектакль, и на фоне этих личностей история бледнела, становясь лишь фоном. Некрасиво раскрывать рот от удивления, а удержать сложно. Когда Геликон приказывает патрициям не только стоять, но и лежать, с нажимом, повторяя два раза чтобы растерявшиеся патриции не сомневались что приказ относится к ним и они нехотя, но начинают подчиняться происходящее где-то перестает быть театром. В этом странном положении каждый патриции остается самим собой, со своим характером и так  Кассий просто лежит, чуть поудобнее устроившись, пассивно, передавая право действовать другим, в то время как Октавий и Муций продолжают ползти в полусогнутом состоянии к Геликону, не потревожившему убежденность Кереи своими словами. Ничто не могла заставить засомневаться Керею. В его лице природа, задумала вылепить антипода Калигулы, не для того чтобы его остановить, а чтобы уравновесить невозможное. Единственная ошибка в том, что Керея считал, что Калигулу надо куда-то вести, в то время как тот сам шагал в нужном направлении. И остановить его было нельзя, даже Цезония не пыталась.
Я  давно так не поражалась ей, ее присутствию, ее причастности и вовлеченности. Она была сообщницей, она хотела ей быть и у нее почти получалось.
Каждый раз, когда на сцене сходились двое, сходились гладиаторы и начинался их бой. Летели искры, волосы маршировали от высокого напряжения, и широко раскрыв глаза можно было различить разряды тока. Сципион и Калигула, я даже не возьмусь сказать, о чем они говорили, потому что они говорили обо всем. Меня давно мучил вопрос: что знает Сципион? Что ему дает право так смотреть на всех остальных?  И единственный приходивший в голову вариант ответа – он знает все. Оказывается Калигула тоже знает в пределах этой бесконечности и им, есть о чем говорить, спорить, соприкасаться в каком-то странном языковом танце невербальной коммуникации.
Сципион начинает свои стихи с пустоты, и заполняет ее несложными словами, произносимыми глухим и тихим галсом. Он складывает их плотно, одно к одному и под конец дышать в окружении этих слов нечем, нас же не предупреждали, что надо задержать дыхания, как он.
Скажите, почему его не остановили? Он ведь уходил навсегда. Как Геликон заколотый и забитый ногам, как Калигула, принимающий выстрел будто друга. В немецком языке смерть мужского рода, и здесь она не сестра, а брат… человеческий… если под конец Калигула был человеком.

Увы - пьесу Камю я прочитала только после того, как посмотрела спектакль. Теперь мне кажется, что спектакль -  сильнее. Поймите меня правильно: не глубже, а именно сильнее. Потому что его воздействие определяется не только текстом.
Первый раз - случайно, по лишнему билету - я смотрела его почти с середины второго ряда и чувствовала себя, как кролик перед удавом - просто одним из тех, с кем расправлялся Калигула. Мои мысли и чувства и теперь очень субъективны, мне пока трудно вдумываться в происходящее на сцене, замечать частности, трудно даже внимательно слушать. Я исхожу из общего впечатления.
Для меня Калигула это человек (!), доведённый до последнего градуса отчаяния. В качестве формы существования во враждебном ему мире он выбирает насилие - на это его толкают особенности характера и неограниченная власть. Испытывая окружающих на прочность, он проникается уверенностью, что человек ничего не стоит - и презрением, в том числе и к себе.
Тема самоубийства для меня в этом спектакле звучит слабо. Цель Калигулы, по-моему, докопаться до того, где у человека сердце, есть ли в нём что-то важное настолько, что можно забыть про страх, не думать о боли - и совершить наконец настоящий поступок - пусть даже ценой собственной жизни. Есть ли у человека душа?
Почему, ну почему они не убили его ещё тогда - когда он подходил так близко - и всматривался в их глаза, и ждал: ну, ну !  Сколько сил ушло у Муция на борьбу с собой, когда он корчился на полу - и всё слышал! И поборол таки себя... Зачем?
"Постараться понять " Калигулу могут зрители, но не герои, над которыми он столько всего сотворил. Их поиск "Калигулы в себе" можно объяснить только массовым гипнозом, полным подчинением себя сильной личности, "стокгольмским синдромом", наконец.
Калигула выбирает чёткий алгоритм, следует логике - и всё доводит до конца. Его мечты о Луне только прибавляют к нему симпатии. Вот человек: и с головой не в порядке, и с желудком, и "мальчики кровавые в глазах" - а ведь действует, думает, стремится к невозможному, живёт - на самом краю пропасти!
Борись, сопротивляйся, делай что-нибудь - раз уж этот мир, каков он есть, никуда не годится! Не дрожи за свою шкуру - есть вещи более важные, чем жизнь. И только тогда эта жизнь чего-то стоит!
Этого жизнеутверждающего пафоса в пьесе я не увидела, а в спектакле - пожалуйста! И мне, собственно, всё равно, насколько это соответствует Камю. По крайней мере, пока.

Мужественное решение не смотреть далось тяжело. В конце прошлого сезона перестала открещиваться - «трактовка» (не могу, закавычу) новая, не понимаю, мелко, не мое, а тут вдруг... «Открылись очи; Она сказала: это он! Увы! ...»

Ирината, не знаю специально или нарочно, в общем, из ваших ниточек нарисовалась, точнее, сплелась у меня вполне целая картинка того сложившегося мира (может с чьей подачи еще что-нибудь сложится, не знаю). Она мне чужда, ну потому что... «трава раньше была зеленее», мне хочется попробовать ее сложить и если не взглянуть вашими глазами, то попытаться понять - а каким сейчас видится «Калигула»? А может быть даже вернуться к нему, обновленному. Простите... я опять утопаю, вы уж вытаскивайте ))

Читая и раздумывая о вечере 30-го, представился император, если не близкий к персонажу истории (тамошних тараканов лучше обойти стороной), но каким-то проявлением, потомком, а лучше - существовавшем в параллельном мире, причем с лицом Малкольма Макдауэлла, с чертами его Калигулы. Это с подачи - «Но все больше кривятся его губы в презрении...» (вообще и картинка собственно получилась схожей с той).
Так вот в первую очередь это Цезарь, император, который знает цену власти и возможности власти. Конечно Калигула - человек. Страдание, отчаяние, желание вырвать из себя горе оно велико, оно всегда велико, оно ломает внутренности, перемешивает их, превращаясь в страшный вкус во рту. И, думаю, что свою «болезнь» он по любому лечил бы по-императорски. НО. Стечение обстоятельств, а также характеры каждой из сторон (Калигула и Патриции)... в общем, указывают направление движения, исходной точкой которого был Цезарь-император - принимая решение он двигался от казнить к помиловать, но решил не мелочиться и остановиться на первом. Вот такой широкий жест.

Патриции, многоголосая толпа, которая едина в своем настроении, едина в своем положении, знании. Стая птиц (не знаю, каких назвать), которая на общем совете кричит-пищит-свистит вполне отчетливым голосом, но как только брошена горсть зерна, слетается на обед под императорское крыло, даже такое, которое может в любой момент превратиться в падающий нож гильотины. Калигула их презирает, фиглярствует, предстает Венерой и заставляет поклоняться себе - разрыв все больше увеличивается. В этом мире Калигула поднимается все выше, приближаясь к богам (В начале, он кричал в небо, обвинял его в своем горе, презирал богов и решил стать выше их... похоже, ему удалось), серая толпа пригибается все ниже, оголяя клыки, но, не решаясь наброситься.

«Он проводит эксперимент за экспериментом - в надежде на то, что однажды найдет соратника». Не знаю. Разве только его эксперименты - направлены на Сципиона, Геликона, Керею. Эта троица заметно выше и очевидные претенденты на соратника, а над патрициями он издевался, твердо зная, что «вы не способны  на мужественный поступок». Но если Геликон верная любящая тень, то Сципион вот он рядом и согласие они находят (ну по идее должны были найти))), но он отталкивает его, бьет стрелой «презрения»...

«Второй - слишком горд, а потому способен публично признаться в ненависти, глубоко в себя заталкивая любовь...». Интересно как. Никогда не думала о гордости. Его признание в ненависти, для меня как безысходный приговор самому себе, потому что он теряет, того кого любил, кем восхищался, кто был учителем. Он снизошел до его любовницы и просил ее помочь вернуть Гая, прошибал стену, которой отгородился Калигула. С другой стороны его подтачивали патриции и Керея... Но Сципион остался верен Калигуле. «Постарайся его понять... понять». Если честно, в контексте всего вышазпаутанного я не знаю что можно понять )))

Хм, отзыв на отзыв какой-то, хорошо, что вовремя остановилась))) Вообще говорить получается с трудом. Но уж очень хотелось вызнать какой он Калигула на первый укус, чего он собственно хотел, а еще, почему согласился на собственную смерть? А после всего написанного... в общем, мне кажется надо еще раз посмотреть

А я в этот раз, наоборот, услышала текст. В первый раз я тоже его слышала, но тогда настолько сильным было неприятие жизненной позиции Калигулы, что все остальное как-то померкло. Зато сейчас я наконец услышала... Услышала, и неожиданно для себя, со многим согласилась. Идея пополнения государственной казны таким способом на этот раз меня просто восхитила. Хотя эмоции от самого Калигулы пока не поддаются выражению в словах.
Гипнотический сеанс? Да, очень точно сказано. Для меня весь спектакль превратился в сплошной гипнотический сеанс.  Невозможно было оторвать глаз от верного и, пожалуй, единственного друга Геликона, от Сципиона, действительно говорившего о ненависти, но глубоко внутри (возможно, даже втайне от самого себя) прятавшего любовь. Хотя немного неприятно было видеть Цезонию, повторявшую постоянно "моя прелесть".
У меня почему-то осталось ощущение какой-то незаконченности... Не было ощущения ни точки, ни многоточия...

На всякий случай уточню - то, что я написала в предыдущем посте... в общем, не таким я знаю (или знала) Калигулу, таким он мне показался с пересказа. Все равно непроизвольно в словах возвращаюсь к прежним мыслям о спектакле, которые во многом, не в пользу сегодняшнего дня. Сегодняшнего Калигулу не понимаю. Может взгляд замылился.... Рискнуть, да и попытаться порассуждать о персонажах вслепую, на основе новых впечатлений. Многого (не все) из этого я не вижу, а вдруг зацепка появится. А?

Я так понимаю - элемента стиля поведения Калигулы. Я бы уточнила - поведения на людях, при народе. Так или иначе, в разной степени, с разным окрасом, но театральность при честном народе была все время. А вот цель? Или может точнее сказать причина?
Положение? Божественный римский император считает недостойным плебс иного поведения. Воспитание (хотя разграничение условным получается)? Необходимость?.. правда, здесь я ничего не могу сказать. Кстати, никогда не понимала сказочки «жил был бедный император». Ее необходимости и смысла? Очередной виток издевок? Признаюсь, мне всегда хотелось, чтобы в этот момент Калигула был серьезен как никогда. Никаких «бровки домиком, губки бантиком», наигранных слез. Серьезность, переходящая в почти суровость, которая резко прерывается болезненным смехом Октавия, а потом и всех остальных.

Ох, какой вариант интересный. То есть все-все происходящее - патриции, Сципион, Геликон, это видения внутри Калигулы, а сцена (утрирую, конечно, но чтобы понятнее, хотя может, не так понимаю) - это его голова, то есть мы находимся внутри его головы, ну или организма. Борьба со своими мыслями и страхами... хм, пока не получается обозначить их. Кстати а больная ли у него голова? Мне не хочется отвечать утвердительно... )))

Heline, вы так точно сказали - гипнотический сеанс, оставляющий ощущение незаконченности. Может быть, поэтому эмоции и не поддаются дешифровке? Хотя бывает и другой вариант - сила и мощь спектакля пригвождают и раздавливают настолько, что отскрести эмоции от асфальта невозможно, ты просто убит. Ну в этом смысле для меня сейчас - Комната Джованни посильнее будет )))
Можно я позанудствую? Текст - для меня это «наше все» в этом спектакле. Имхо, сейчас его не всегда можно услышать (говорю о первом просмотре, постоянные «шизофреники» его выучили это понятно, хотя даже зная, не всегда сама могу услышать). Он и становится загвоздкой (одной из), имхо. Там вроде очевидные выводы и следствия, но они абсолютно непонятны. Их легко принять на каком-то эмоциональном уровне, если спектакль и сам Калигула позволят это сделать. Но как он сейчас приходит к некоторым отправным точкам? С каких причин на небе и на земле? Ответ, который я нашла в свое время, сейчас не укладывается в спектакль, а другой пока не обнаружился.

«Люди смертны, и потому несчастны» (с)
Почти всегда удивляло это следствие...

«Люди умирают потому, что они виновны. Люди виновны потому, что они подданные Калигулы. Подданными Калигулы являются все. Следовательно, все виновны. Из чего вытекает, что все умрут. Это вопрос времени и терпения» (с)
Пардон, уважаемый Калигула вы говорили, что люди несчастны, им не хватает знаний, в какой момент они стали виновны. Хм, подумалось... или он это говорит только о своем окружении, на котором он проводит свои эксперименты..., а не в принципе о людях...

Ой, позиция? Объясню - никогда не думала о нем, как отдельном человеке, реальном человеке со своим прошлым... Не знаю, как сформулировать, чтобы было понятно. Калигула воспринимался с нуля, как новорожденный. Он «умер» когда принял решение - перемешать небо и землю, сплавить величие и низость - и родился в новом обличии - «Кто перед вами? Калигула!». С этого момента он действует, постигая жизнь заново. Не мстит, не издевается над людишками, а применяет ...ну да... весьма изощренные методы (это отдельный вопрос), направленные внутрь них, пытаясь вытащить из них, то, что смог познать он в те три дня, когда его не могли найти. Он слишком явно открывал это знание, но они слепы и упорно не понимают его... ну вот как-то так )))
Похоже вот она - разница между тем и этим...

Отредактировано rrr_may (2008-10-03 18:52:52)

Калигула…25/10/2008 (только о первом акте, со второго вынуждена была уйти)
Он не понимает и боится. Он понимает и он боится. Он не понимает и не принимает. Он не знает, но уверен. ... Сципион, Геликон, Керея, Калигула...
...
Все дело в любви... к Друзилле, Женщине, Жизни, Богу, самой Любви. Как ее много, как от нее не больно, как ее не хватает. Все дело в любви... Все происходящее - трактат во имя любви... Полтора часа вне реальности, не здесь и не сейчас, а где-то там за пределами страны понимания... Все это невозможно принимать реально случившимся фактом в 30-е годы новой истории, но лишь как аллегорию (хорошее слово)) надеюсь оно вернется в репертуарный план), наглядное пособие с именами и поступками, пособие об очень многом, в том числи и о том, что невозможно перестать чувствовать, как бы ты не старался, а иногда чувствовать слишком больно.
...
Геликон знает, слишком хорошо знает, а может, пережил подобное ощущение несправедливости и жестокости «шайки богов» (так или иначе мы все переживали, только обвинения и приговоры у нас разные, да и возможностей таких как у Него нет). Он понимает ломку, но не может ей противостоять - я не могу сделать так чтобы люди НЕ умирали. Черт! Как несправедлив, как неправилен этот мир, как больно и как тяжело ощущать себя человеком. Че-ло-ве-ком, который неспособен изменить ход событий. А может быть способен? Может это ощущение неспособности что-то изменить только кажущееся? А может перемешать радость и горе, сплавить их воедино и произвольно разделить на сотню частиц и тогда в кусочке страдания непременно окажется частичка радости... Презирать глупое значение, которое мы придаем вещам, изменив свое отношение к ним, спрятав истинное за презрением. Только в этом презрении есть истина, оно настоящее - презирать и радость и горе, с этой минуты Калигула презирает и любовь, важна только государственная казна. Но такое решение, приговор миру и окружающим не просто не легко принять. Они не могут его принять.
Каждую клеточку Сципиона пронизывает страх. Страх перед словами, которые вдруг произносит Калигула, словами, которыми он обвиняет мир, Калигула, который когда-то говорил, что нельзя заставлять человека страдать. Страх неизвестности и дальнейших выводов переплетаются в руках Сципиона, в его одновременном бессилии и готовности быть рядом. Но он «свой выбор уже сделал» будто просчитав неизбежное будущее. Еще прежде того, как патриции решили двинуться во дворец к Калигуле. Он принял решение но не сказал какое, секунда промедления, секунда которая необходима ему  чтобы собрать сложные слова, чтобы озвучить принятое решение, ее выхватили патриции, они опередили его не сомневаясь в своей правоте, в том, что их выборы совпадают, они переходят в наступление. А Сципион... он смолчал и отошел в сторону, лишь незаметно улыбнувшись в спину бегущим патрициям, и еще плотнее сжав ладони, как воспоминание о их согласии, единстве мыслей и душ... согласья больше нет.
Сципион до конца не понимает это развлечение безумца, разворачивающееся у него на глазах, но как верная половинка когда-то единой души он пытается понять Калигулу, его действия и желания, внимательно вслушиваясь в приговоры, озвучиваемые Калигулой. Но зреет лишь ненависть, ненависть перед непониманием происходящего, перед смертями и приговорами Калигулы. Постарайся понять от Цезонии, - нет, оно не помогает понять, оно заставляет пережить страшную смерть отца и все-таки укрепиться в ненависти к Калигуле. А когда появляется «виновник» этого торжества и все в очередной раз переворачивается с ног на голову. Подогреваемый ненавистью Сципион не собирается читать стихи, которые написал за это время, не будет вспоминать ни строчки, он почти ушел из этого пустого зала, ушел твердой походной, но чуть быстрой для человека, который презирает и говорит что не любит, ему не все равно... Не смирился, но выбор сделал, выбор в стиле Калигулы - убить его или погибнуть самому. Правда этот выбор не проходит проверку Калигулы. ... Только вот... Проверка ли? Или ему нужно было выпустить накопившееся, чтобы потом закрыться вновь. Уж слишком тонкое, слишком ранимое было его «согласие». Слишком нужное было их «согласие» для каждого из них.

Поймала себя, что наверное впервые за… вообще впервые патриции вызывали сочувствие. И не только Муций, вся когда-то безликая серая толпа (характеры проявлялись и раньше, но так явственно их желания и нежелания виделись впервые) пыталась выжить. Каждый по-своему существовал в этих странных условиях, но их попытки спастись открывали Калигуле болевые нити, за которые он дергал с легкостью и настойчиво. Калигула попал в яблочко, будто знал, кого и чем можно «убивать» - кто и чему придает значение в этой жизни - для кого важнее всего дети и потеря старшего сына будет «уроком», для кого - любимая жена, а кого лучше просто убрать.
...
Мерейя слишком боится, оттого внимателен к каждому слову. Он выслушивает все новые и новые правила, и они подтачивают веру в возможность выжить, но не убивают. И папка в руках, которой можно обмахиваться после вынужденной пробежки замирает от нового нежданного порядка, понижения в должности. Что ж придется попытаться выжить и с этим порядком. В Мерейе ярое желание жить не соглашается с происходящем и пытается не просто ужиться, а сопротивляться по мере сил, их не много, слишком не много, но достанет, чтобы робко намекнуть о том, что народ будет роптать... (заметкой: наверное, оттого Калигула и отравил его, так или иначе, но в Мерейе был противник...)
В отличие от Лепида, который приспосабливается к новым условиям, внимательно вслушивается, показывая всем видом, что он на стороне Калигулы и улыбкой одобрения сопровождает его слова и действия. Он не думает о происходящем, тоже пытается выжить, поддакивая и быстро ориентируясь в правилах (заметкой: хм, для него «уроки» получаются тоже бессмысленны и он тоже исчезает из «классной комнаты»...) С Сенектом бесполезно, ибо «старость должна перебеситься» и служение власти, выросшее в нем со времен Тиберия не искоренить. Его трогать и учить бесполезно, можно лишь поддевать, да при разумном подходе правильно использовать.
Кассий... с ним сложно - приспосабливается или борется? - ни одного лишнего слова, все фразы дозировано отмерены, комментарии говорятся вовремя и слишком правильно, он не выказывает проявления против власти, и за власть. Он спокойно выслушивает все приговоры и новые «постановления правительства». Наверно где-то внутренне ожидая, что когда-нибудь обратятся и к нему (заметкой: не может раскусить его Калигула, чтобы обратиться правильно?...) . Но он слишком спокоен, невозмутим и внимателен, чтобы привлечь.
Муций тоже ярый защитник жизни - «Молодые все такие» и закипающая кровь не позволяет ему «включить мозг» и существовать «правильно» (в кавычках!) в этих новых условиях для империи. Он мгновенно реагирует и становится удобным объектом для «воспитания» Калигулой. В патрицие уживается романтика и наивность со звериной готовностью зубами драться за себя, свою жизнь и жену. Но кулаки не всегда решают исход битвы, тем более битвы в логике (правда логика как таковая, как отдельный персонаж всего происходящего, перестала чувствоваться...) .
«Я иду к твоей жене...» ... Муций не говорит о том, что дорого (хотя это и так понятно),  ведь об этом не нужно знать всем, не нужно знать никому, это мое и только мое - хрупкое и сокровенное, а чужие взгляды и мысли могут порушить и повредить…..… но сейчас все иначе, сейчас все рушиться и последний шанс, который ему известен - сказать о том, что он бережет, о том, что дорого, обрушение чего убьет его - слишком тихо, чтобы это можно было расслышать всем, слишком с мольбой, чтобы это услышал и понял Калигула и он расслышал. Он услышал и понял, в нем жива еще та своя любовь, романтика, от которой он отказался, которую выбросил, которая полиняла вместе со смертью любимой. Чувство еще живо в нем, оно хрупко, оно болезненно и мучительно несмотря на всю силу его веры в бессмысленность, в собственное презрение ко всему этому, презрение, которое перекрывает все это…. «Я люблю ее» - это не те слова, которые хочет услышать Калигула. От этих слов он бежит без оглядки. Но эти слова - в них вся боль Муция и других слов у него нет, а неверие Калигулы убивает все преграды, за которыми Муций прячет свое светлое и сокровенное от толпы патрициев, от чужих глаз. «Я ... правда, ее люблю» - тихо, по-детски ... еще тише и беспомощнее... И все это словно сигнал Калигуле - надо идти в атаку... Геликон хватает Муция потому что не может пропустить, не может позволить осуществиться такому возможному и желанному шансу для Калигулы умереть. Подхватив его на руки, словно дитя он уносит патриция от дверей спальни, чтобы не видел, чтобы не слышал - и бережно опускает его на пол, не отпускает руки дав скатиться телу на землю, а именно опускает, взглядом на мгновение остановившемся будто сочувственно погладив по голове…
...
Уйти со второго акта именно сегодняшнего спектакля - почти преступление... уйти со второго акта спектакля не просто окрыляющего, спектакля, который поднял высоко вверх подарив крылья каких не бывало очень давно... не прекращающийся полет после часа с небольшим, когда каждое перышко не просто на своем месте, повернуто под нужным углом, но даже переливается серебристым светом... Есть в этом какая-то прелесть, свой открытый финал, если хотите, оставить империю на середине пути, на перепутье. И дать фантазии волю изменить, придумать обновленный финал, лишив Калигулу силы его презрения, которая так рьяно вела его вперед; увидеть в руках Гая Луну, все-таки спустившуюся к нему в руки и не допустившую его смерти. Мысленно подарить Сципиону чуть больше сил, дабы противостоять этой страшной машине, Геликону твердости, чтобы настоять на своем и объяснить Калигуле выбранное им будущее, а Керее приписать поражение в разговоре двух равных духом и гордостью... впрочем, в это верится меньше всего. Там возможна только ничья, двух равных, но в проигрыш, не верится.
...
...не отпускало ощущение, что все произносимое со сцены шло сильно, яростно, эмоционально, но... бездумно. Хочется верить, что это только, кажется. Опережая добрые языки - нет, ничерта не понимаю в «Калигуле», лишь в эмоциях, которые фонтаном бьют со сцены, преломляются накопившемся жизненном (какой бы он ни был) опыте и худо-бедно знаниях о произведении, извращенным умом нахожу то, что интересно лично мне, да, интересно здесь и сейчас, а вот что действительно хотят рассказать персонажи...Показалось, только показалось...

Ну зачем же так? Вовсе не только для Калигулы. Все-таки не стоит говорить за всех зрителей, кому были адресованы овации.

А не будете ли Вы так любезны пояснить эту свою мысль?

Отредактировано Heline (2008-11-17 18:22:26)

Смотрела этот спектакль смотрела ровно три года назад, как раз в декабре 2005-го. И, если честно, то больше всего на спектакле 5 декабря 2008 года меня порадовала стабильность. Во-первых, людей, которые пишут тексты для программок, - как было "возобнавлен", так оно и осталось. Во-вторых, стабильность Сципиона в спектакле - как он был никаким в исполнении Иванова, так он никаким и остался в исполнении Нагретдинова. В-третьих, как Цезония была истеричной женщиной, так она ею и осталась (хотя в этом случае я готова согласится с тем, что просто с трудом воспринимаю тембр голоса Ивановой). А вот с Калигулой произошло что-то странное: если три года назад я вышла со спектакля с мыслью, что надо как-нибудь сходить еще раз в этот театр "на Леушина", то в этот раз подобных желаний не возникло. Если говорить о хорошем, то это патриции и Геликон. Очень удивил Матошин, который оказывается умеет быть своим героем на сцене, а не Алексеем-Матошиным-в-роли. А если говорить о нехорошем, то это первая сцена Калигулы и Сципиона - так и хотелось сказать классическое "Не верю!", неуютно им как будто бы в этих шкурках.

22 марта 2009
-----
Это был... это был... это был все-таки... это был классный спектакль. Правда он происходил где-то там за стеной... не здесь. Даже включаемый в зале свет, как приглашение стать сообщником не помогал. События происходили там далеко в глубине веков ... непривычно. Иногда выкарабкивались отдельные щупальца -  вера и страх Кереи, безысходность Геликона, поиски Сципиона, решимость патрициев и становилось жутковато, но потом вновь вырастала стена.... И после всего стойкое ощущение – спектакль был классный, играли сума сойти как, но что-то такое глубинное выпало … Впрочем, сюжет (если это можно так назвать) вырисовался достаточно четко, даже слишком – император, который стал тираном, его слуга, патриции, возглавляемые таким ярым борцом, друг императора, который тоже боролся с тираном, но путем переговоров. Так или иначе тиран был убит. Все. Так просто, скучно и совершенно не понятно – а зачем и о чем все это? Тирания и метод борьбы с нею?. В финале патриции собирают колонны воедино, и это была точка в которой наконец-то все собралось, а так периодически то одна, то другая стенка проваливалась по разным причинам... Но спектакль был классный, хотя бы за не один десяток потрясающих картинок, слов и мыслей. Опять же для меня они были, потому что текст пьесы не безразличен и в определенной степени знакОм... а тому кто на новенького... ? Где именно не состыковывается, понять не могу. По всему выходит – то там, то здесь накосячили.
---
А если отбросить, периодически выпирающие углы, то не припомню такого яркого и весьма определенного стремления в спектакле - каждый нес какую-то свою идею, получался взгляд на мир с четырех позиций, даже, пожалуй, с пяти (патриции отчетливо разделились на два лагеря, не враждующих друг с другом, но с разными целями, условно: выжить и победить). Каждый твердо стоял на своем и двигался к цели. Но провал в том, что они не объединились в единую мысль. Все они шли к чему-то, чего-то боялись, от чего-то убегали, что-то вершили во имя собственных интересов, все верно. Получился дом на довольно прочном фундаменте, с внушительными стенами и колоннами, но какой-то тряпичной крышей... или даже вовсе без нее. Не могу понять, где именно крыша протекает, отчего теряется глубина «Калигулы» (хоть по колено, хоть по щиколотку, не суть) и остается достаточно сухой сюжет. Но кажется это уже говорила...

Пожалуй, самое хрупкое понимание происходящего шло от Калигулы. И речь, не о том, что было плохо или что-то в этом роде, не в этом дело, хотя отчасти в этом тоже. Именно хрупкое понимание, когда вдруг какие-то истины становятся очевидными или изменяется взгляд на них, и ты вписываешь этот новый взгляд в свое мироощущение. Но эти истины еще не в достаточной степени поняты. В общем, какой-то очередной этап человеческого взросления. И вот такой взрослеющий Калигула, но не повзрослевший, нащупывал проблему. Но вдруг открывшуюся составляющую истины не вписывал в свое понимание мира, а складывал в стопку или бросал в дальний угол. Он забывал ее, а новое открытие пытался уложить на пустую почву. Оттого не удавалось. Остальные (многие из них) либо видели эти частицы (Керея), либо как-то догадывались о них (отдельные патриции), либо пережили когда-то (Геликон), либо понятия не имели о их существовании (вторая группа патрициев), либо нащупывали ее вместе с Калигулой (Сципион).
Калигуле крупно не повезло – у него была власть и природа в его случае действительно не способна «утешить его в том, что он цезарь». Он пользовался этой властью….. Тому же Сципиону повезло больше и он не мог мгновенно претворять в жизнь то, что внезапно ему открывалось и принимать на себя смерти и уроки. Сципион отчасти стартовал с того же уровня, но дошел до понимания быстрее (с дохождением правда непонятно, но все же). Возможно, потому что смотрел со стороны на Калигулу и события, был участником этого мироворота, а не сам вершил события… Думаю в условном соревновании Калигулы и Сципиона, победил второй. И его поступательная логика оказалась тверже, именно Сципион довел логику Калигулы до конца. Пожалуй, для меня именно в его росте по ходу спектакля (хотя рот этот был непоследовательным, но не об этом сейчас) изменении взгляда, принятии событий, получился Калигула-по-пьесе. И именно с его уходом навсегда все оказалось кончено. Это была та самая точка к которой сам Калигула не пришел….

Сципион… с ним получилось странно и очень неровно. А началось все с поиска ответа, случайного мгновения, остановившегося в его руке. Случайно получилось, но рука, замершая на мгновение, словно боялась прикоснуться - когда теряешь и остается лишь коснуться пальцами, а как выйти твердой походкой? Она побоялась коснуться, так как не была уверена в том, что потом походка будет твердой. Временами казалось, что он понимает Калигулу и суть «вставшей проблемы» даже больше, чем сам Калигула, а временами казалось, что он только-только приближается к пониманию. …. Вот такие перескакивания выбивали. И когда настал черед истеричного крика Цезонии – постарайся его понять. ... А понимать собственно уже нечего. Он пришел к своему выводу, причем задолго до этого момента. ... Единственная ошибка Сципиона в том, что он шел за Калигулой, если бы шел рядом с Геликоном или Кереей, которые перешагнули, он бы не ушел навсегда...

Презрение на конкурсе... оно получилось так легко, словно произнеся и почувствовав освободишься от всего. Сципион пришел к этому призрению, и, наверное, впервые произнес оттого сам подивился тому какое оно это презрение и как оно существует, когда его удается озвучить...  Сципион нашел слово, которое описывает всю тяжесть навалившуюся ему на плечи, тяжесть которую вдруг ощутил Калигула. Трудно принимать жизнь и находить спасение в природе. Сципион не просто нашел, он почувствовал его, ибо найти не достаточно… Калигула тоже нашел слово, но не чувствовал его.
Мне кажется даже Калигула не пришел к такому презрению. Брошенное им в Сципиона презрение было словом, жестким и жестоким, но оно не мело ощутимого основания под собой, лишь злость… злость на кого-то или что-то, может на себя, может на мир, может на богов. Для меня логичным до конца оказался Сципион (хотя он был не логичным в течение спектакля). За это короткое и такое длинное стихотворение он словно прожил заново последние лет пять, которые привели его и перевернули сегодняшний момент. Он вспоминал и не хотел бить и резать по живому, резать так как жестоко резанул Калигула. То что когда-то внезапно открылось Цезарю, но не далось ему в руки Сципион сумел понять и ощутить, но он не произнес, не поведал свое открытие, точно также как упорно молчали Геликон, как молчал Керея (он молчал с патрициями, но не Калигулой в равных духом), до этого открытияможно лишь дойти самому, и пережить самому… или не пережить. Отчасти в этом «Калигула» для меня.
«Мы выдумываем ценности. Apriori жизнь не имеет смысла. Это мы создаём ей смысл» - Ж-П. Сартр

Геликон... в качестве описания каким сегодня был Геликон у меня есть три буквы великие – ВАУ... Но сейчас не об этом))) Геликон в самом начале, когда только появляется Калигула и говорит о несчастии всех людей... Геликон почти всегда сразу же четко дает понять чем все это окончится. Калигула еще только пытается выстроить суть и смысл «мне нужна луна, или счастье или бессмертие...» и найти ее возможное доказательство. Сегодня получилось именно так - Калигула искал и доказательство, и саму теорему, имея в руках обрывки каких-то собственных чувств и мыслей. А Геликон так просто объяснил, он сразу сказал, еще до появления Калигулы – он просто несчастен. И всего остального словно не существует – он несчастен, несчастье выбрало его и он выбрал несчастье. И здесь же собственное мироощущение – дай мне возможность выбирать я бы не родился. Трудно выбирать, еще труднее выползти из-под навалившегося несчастья, которое выбрало тебя. Он так просто все объяснял патрициям, словно учитель в школе, вовремя вставляя слова «гляжу на вас у нее бывают неудачи». В иные дни, Калигула четко рисует цель (теорему), а потом в доказательствах двигается от противного. Так вот Геликон, будто прошел сквозь вот такую же неправильность и жестокость богов, смирился и переболел отстранился и нашел угол зрения с которого на все это можно смотреть и жить. Вещи, слова и их значения, значения которые мы сами же и даем и придаем этим словам и вещам. Чересчур упрощенно, но все-таки... вот в этом моя теорема «Калигулы»
*****

В разговоре равных духом, о, какой это был разговор, Керея потрясающе все объяснил, где-как-что-и-почем. Мгновенное преобразование этого спокойного человека, восторженного и восторгающегося жизнью в ... практически в чудовище. Его тоже терзают неправильные мысли и желания, а кого не терзают... но все это – лишь смутные порывы, которым он не придает значения. И его здесь очень легко было понять, но... мы не пришли к этому моменту. Здесь, в данную секунду я просто оказалась не готова принять ТАКОГО откровения от Кереи. Мне кажется сам Калигула не вырос до этого разговора. Каким он был три года назад, когда ему вдруг открылась истина, таким он и остался, и не готов был понять, что именно Керея ему рассказал. Ведь Керея не играл и разговаривал в открытую, словно просчитал логику Калигулы и сегодня он действительно зал, что список лежит в кармане цезаря. И этот список не имел значения для данного разговора. Дело не в списке, а в одинаковости чувств и порывов – все неправильно, я тоже хочу чтобы люди не умирали, я хочу обладать женщинами, которые мне не принадлежат, и перечень неправильного (или лучше сказать непринятого) бесконечен, а эта буря эмоций и чувств, неожиданных порывов в нем безгранична. Но. Керея вновь одевает очки, сквозь которые глядит на мир, становится таким, каким был до сего момента, и не придает значения тому что разрушает, что может разрушить его изнутри (ведь Калигулу все это именно и разрушает, ну по крайней мере должно разрушать, по идее). Пожалуй, впервые не думалось о том, что Калигула держит запазухой донос. Калигула играл в равных духом, Керея был таким. Калигула либо не понял грядущего проигрыша равных, либо намерено закрывал глаза. А Керея разговаривал спокойно, уверенно и открыто и, практически прямо сказал ему о том, что готов убить его здесь и сейчас. Секрет о доносе потерял свой смысл. Но Калигула вынужден был продолжить, именно вынужден.
*****

Патриции были властью. Да римская империя – это они и они могут все. Кто-то в этой «власти» решительнее и увереннее, кто-то для проформы, но это власть...и она не может позволить императору заниматься ерундой…
(сделаю зарубку, но не могу вспомнить точного момента. В самом начале был единый порыв от Патрициев, то ли словом, то ли движением не помню точно, но раньше не было такого одновременного порыва, случайность или специальность, но красиво получилось)
У патрициев было столько «мелочей». Так, Мерейя, на секунду опередил Сцпиона, впервые говорившего, что «мой выбор сделан» и, поднимая папку с земли, он в паузе, словно специально остановил Сципиона, не позволив продолжить слова, не дав озвучить выбор, подменив его иным выбором «смерть ему». Ох, много всего можно подумать. Хотел ли он быть просто первым, а может знал о мысли Сципиона и не мог позволить озвучить то, что нельзя озвучивать, то о чем молчал Керея, то что не договаривал Геликон. Сенект приверженец старых порядков, бывших при Тиберии и все новое не приемлет ни при каких условиях, поэтому и строчит доносы на «передовых» патрициев. Лепид выслуживается по полной программе, прогибается в нужную сторону. Вот он как раз из той группы патрициев что хочет выжить, и быть поближе у власти, хотя воспользоваться ей, и вообще пользоваться ею не умеет и не собирается. По настоящему темная лошадка – Кассий. Вот уж кто точно мог устроить переворот. Он так невзначай поинтересовался - Какой взгляд? - словно он выискивает повод, и ищет способ чтобы занять место... но конечно же это тревожно... – не дай бог догадаются. И, кажется, что где-то подходит к выводу сродни «Калигульскому» – все дело в любви? Нельзя страдать больше года, но ведь все зависит от глубины чувств, Ну да я псих, и все-таки все сводится к мирочувствованию... И все-таки его интересует власть. Он постоянно выискивает логику, ищет связи, и, кажется что «узкие места» во власти.
У Октавия интересно получилось, может это была случайность - наПРО-ТИВ (как в «Гамлете» Офелия предупреждает Гамлета и выделяет – «НАЗАД возьмите их», почти также). Он против рассказа, над которым всем придется смеяться...

---Момент. Приглашение на конкурс, беспорядок во дворце... вот так начитаешься дурацких книжек и ...а ведь момент-то убийственный. Возможно, что эти пять-десять минут последние в их жизни. Пока не появился Калигула или Цезония или Геликон, а с их приходом может быть оглашен приговор, а может начнется новая игра, придуманная судьбой Калигулой, а судьбу Калигулу невозможно понять... хотя ... в данной ситуации Судьбу может быть и невозможно было понять, но просчитать ход действий не трудно... Вылез, хоть как-то привлек внимание – Все. 99 и сотня десятых, что будет казнь…. А значит не исключено, что эти пять-десять минут действительно последние в их жизни. О чем думать в эти минуты? Искать того кто донес? Или …. Или… или... не знаю. Впрочем, они не верят в казнь и ее возможность. А должны ли? Не знаю...
*****