18 июня 2011
В «Куклах», вспоминая о спектакле, раскладывая мысли и ощущения, зачастую идешь от финала, то есть от самого что ни на есть главного Пигмалиона.
Он всегда разный и в большинстве случаев финал монолога - тот самый "выдох": «театр он принадлежит актерам...» - он спасительный. Если до этого момента кислород перекрывает, то волшебные частицы - «живые актеры», «...приходят люди как в храм», «т-е-а-т-р» - оно дает силы любить, надеяться и верить (цитата Пигмалиона, но из уст Пигмалиона-2). Причем верить все в тот же театр, надеяться на него же, и, конечно же, любить. У всех по-разному, но ведь иногда приходишь действительно чтобы жить (~отвлечься), вдруг находишь какой-то ответ или решение, иногда соприкасаешься с чувством, человеческим характером или чертой, с которым по жизни как-то не пересекаешься. На сцене в персонажах или сценах вдруг открывается нечто с чем не столкнешься в колесе «работа-дом». А иногда приходишь конкретно на актера/актрису)) Так мысли летчика о любви мЭмуары зрителя о том, что для него театр отложу. Возвращаюсь к теме.
Итак, «выдох» Пигмалиона и счастье от того, что есть такое чудо как театр в наше механистическое кукольное время.
Год (скорее даже больше) назад в отзыве о главном Пигмалионе rrr-may писала о дымящихся углях в этом монологе, которые на «выдохе» горели чуть жарче обычного. Никогда не думала, что... угли погаснут. Очень странное и пугающее ощущение от монолога. А финал, когда Пигмалион легко толкал эмоцию ввысь (как это назвать, в общем то самое свойственное Вру, когда он повышает интонации)... оно всегда было разным, иногда чуть ярче, иногда чуть бледнее, иногда пафоснее. Но всегда настоящим, за которым стоял, наверное все-таки, театр о котором собственно и речь. Сегодня оно было искусственным и ненастоящим. Обычно все расцветало так или иначе, а сегодня... скорее потеряло цвет. «Замкнулся круг»... Пигмалион не просто закрыл его, а запаЯл накрепко сварочным аппаратом, спертым с олимпийской стройки. Перекрыл кислород настолько, что стало грустно...

18.06.2011

Я думала, мне показалась, будь Помпонина не кукла, а молоденькая девушка история с Герцогом развивалась так же и имела примерно тот же финал. Невозможно вернуть утраченное, как бы этого не хотелось.
Багаж особо хрупкий, это живое сердце его нельзя кантовать, оно в вытянутых руках Герцога и его словах к Помпонине – «а это я»… Как бы пронзительно не звучало – «я люблю тебя», это не выстрел в Помпонину, это скорее самострел, ранение собственной души. Даже если она для него глоток снов юности, она не в силах вернуть то, что ушло с годами. А подари он ей весь мир взамен разъездных театров, надолго бы ей его хватило? Он не может слышать о ее мужчинах, неважно что речь идет не о бывших любовниках, а о создателе, а она не готова ждать. И когда он ловит ее в объятье первая реакция на его нежность ее сжатая в кулак рука, она могла попытаться вырваться, но в этот момент он с ней прощается, как со сном, как с мечтой, как с юностью. И она это понимает. Один поцелуй, долгий взгляд и слова Хуана Болвана, точнее сначала слова Герцога о том,  что гложет его самого, может он и не считает Кукол героями этой драмы, но себя к ее участникам причисляет,  - «Куда бежать? Кто вас ждет?». От того когда эти вопросы возвращаются к нему, от Хуана Болвана он отступает под их тяжесть.
(А Помпонина опять стала его защищать, снова встала между ним и остальными, и при появлении Пигмалиона не прячется за Герцогом, а отдает ему свою руку на столько, на сколько может)

Да, отбиваться не собирался, у меня перед глазами встает другая картинка: Помпоина и Герцог шагнувшие в кофры. Ее взгляд, обращенный на Кукол и Пигмалиона, как будто (ну мало ли что зрителю приведется )) было больно, очень больно, но теперь, сейчас уже все равно, А Герцог даже на мгновение улыбается ответу Педро Каина Пигмалиону – что тот лишь прах как всякий из людей, но и у него вид человека у которого – все было… и к чему это все теперь?

А ведь Герцог и Пигмалион, второй Пигмалион, похожи, точнее их снедает нечто схожее, берущее начало в одном истоке, откуда приходят чудеса.
Голос Герцога тянувшийся, словно рука в прежнее волнение, счастье, потерянный сон, перехлестывает через зал, накрывает с той же силой, а после проникает каплей внутрь и если не будет, то прикасается к тоске (напоминает, что она всегда где-то близко), что и слова Пигмалиона о Куклах и его чаяньях. От того, быть может, Герцог первый кто подходит к Пигмалиону после его рассказа (сегодня даже опередив завершение рассказа) ему близок тот «пыл,…,из ничего возникших сил».

И когда стенка приходила в движение по изображению в рамках шла рябь и оказывалось что они одно целое, и стена иллюзорна.

О спектакле 19-го сентября писать можно долго и много, но вводы дело особе, так что о них в первую очередь:

Херувим (Станислав Каллас)

Если Херувим чего-то не может, то лишь потому, что он еще маленький молодой
Но это не недостаток, а скорее достоинство, по многим причинам. Часто то, что происходит на сцене случайно или само собой, со сцены выглядит красиво.
Начнем с того, что ему боязно дотронуться до Помпонины, хочется, но он не смеет. И в танце при первом ее появлении его руки застывают точно над ее ладонями, чуть угловато от того заметнее, что это объятие без объятий, в смысле объятия без прикосновения. И позже когда Герцог собирается забрать его любимую казалась бы вот сейчас прижать ее к себе и не отпустить, но нет, нельзя (а больно и рука все равно чуть впереди, чуть огораживает Помпонину от Герцога). И она зная, что так оно и будет, может даже позволить себе уютно устроиться, вплотную прижавшись к застывшему Херувиму, опустить кукольную головку на его грудь и пококетничать, гляди, как меня добиваются и любят. А ему ее не коснуться, даже когда он вот-вот ее потеряет, она ведь мечта, сказка.
Лишь на секунду Херувим был счастливым соперником, когда Помпонина по хозяйски, не выкинуть из песни этого слова, потому что она владеет сердцем Херувима и понимает это (и в данный момент его сердце принадлежит ей как никогда, ведь сердечко совсем юное, доверчивое), вернулась к серенаде, во время которой их прервали. Он и помешать ей не может и закричать тоже, потому что не умеет. У него вырывается не беззвучный крик, он лишь пытается крикнуть, потому что кричать Херувима не научили. Пигмалион не знал, что это умение ему понадобится, и от того не заложил нужного навыка. Создатель не догадывался, что душа куклы может страдать. Да он предусмотрел для Херувима «тонкие» настройки, чтобы тот мог всех любить, но то, что он будет отражать Кукол и сам отразится в них, наверное, не ожидал.
Сердце Херувима действительно так стучит, что это почти слышно, оно задыхается, да так что и сам он вот-вот не сможет вздохнуть. Куклы не ощущают этого, а он чувствует за них за всех. И то, что они в чем-то такие люди, хотя задумывались ангелами действительно насмешка создателя. Не важно кто этот создатель. Херувим отправляет вопрос куда-то выше, уверенный, что над ними пошутили, сделав такими, какие они есть (Откуда он это взял? В тексте мысль присутствовала, но она же «не выстреливала», то ли текст так хорошо прочитал и подумал, то ли интуитивно, по результатам не важно, потому что результат отличный в тексте нашли и запустили много того, что провисало мертвым грузом… не все, но очень многое) Пигмалион делал его последним, от того его звучание чистая вибрация душ Кукол, не смешенная, как у «взрослых» с посторонними шумами.
Это не самовлюблённость, не эгоцентризм, но когда Херувим описывает связанную и брошенную на дно кареты Помпонину, он словно описывает себя, хрупкого и ранимого.

Мальчик, которого в первом акте хотелось пожалеть, вокруг-то сплошь киты, да акулы и персонально ему достались, такие зубастые девчонки (они конечно добрые, но темперамент-та ого-го), та же Марилонда которая вышла на охоту, а он разве что и может поморщиться ее «грубости» и испугаться громких голосов, так вот Херувим очень быстро изничтожил на корню это чувство жалости.
Для начала проявив патриотизм вовремя речи Брандахлыста ))) Кстати патриотизм оказался заразительным ( как после этого можно не любить всех Кукол вместе взятых? ))), и на словах «Испания родина Пигмалиона» все Куклы, следом за Херувимом, положили руку на грудь ( где предположительно находится сердце), а кое-кто даже перекрестился, по старой русско-испанской традиции за святое дело     
Кстати во время речи Брандахлыста Херувиму  очень хотелось от него хоть что-то услышать. Конечно хорошее, предпочтительней, но в целом, не важно что, потому что главное было что заметили, ну и неплохо по головке бы если погладили, но с этим не сложилось.
Помпонина, в курсе что не сложится заранее и даже нет смысла особо что-то за спиной у Брандахлыста делать, он такой всегда, о чем она и намекнула Херувиму )) (хотя фигушки Брандахлыст отдельная песня листов на пять трактата )))

И хотя Херувиму пока не очень уютно на сцене, он категорически не копия с Херувима Олега Леушина, а на большее и надеяться, не приходилось. Не в смысле того, что предыдущий Херувим был плох, но повторение всегда минус для спектакля и актера. В спектакле есть яркий пример тому, В «Куклах» был замечательный Хуан Болван Евгения Сергеева, долго создавался образ нового Хуана Болвана, в исполнении Александра Шатохина, но сейчас эта отдельная, новая роль, не похожая на предыдущую. И это чудо, чудо театра. Надеюсь, что с Херувимом будет так же, новый актер, новое чудо. Только его чудо, а не предыдущего исполнителя этой роли. Тем более что дебют удался.

19/09/11

Здесь больше  - На сцене театра им. К.С. Станиславского