Старенькое. пусть пока так два отзыва о спектаклях прошлого сезона

28/09/11
О спектакле сложно говорить - слова вынуждают определять конкретную линию, оставляя за пределами какие-то мысли «свалившиеся» в тот или иной момент и не хочется «отсекать» лишнее, а иначе не получается. Ведь в голове вдруг сталкиваются эмоция и мысль (по Калигуле), сразу за этим примешивается взросление и становление мальчишки «убитого» случившимся в достойного короля (отчасти «Фотоаппараты»), добивает мысль, что Гамлет – заложник судьбы, выполнивший адскую работу, вычистивший страну от скверны (Клавдий со всей мишурой властвования и подчинения) и для этого еще надо было найти силы (отчасти «Эдип»), а завершает все это звон мечей и кольчуг из «Макбета» (почему-то к финалу этот звон так отчетливо слышался). Кажется что-то еще было, но уже немало и все это смешивается. И как все это собрать воедино, в одну связную речь? ...
---
В сегодняшнем спектакле проявились недавние «Фотоаппараты», точнее мысль «выстрелившая» в том спектакле – перед нами на несколько мгновений раскрыли книгу жизни, позволив увидеть на одном развороте весь путь от начала (рождения, становления, взросления) до самого конца. Впрочем, жизнь не до финала, а до определенного становления, взросления от удушающих эмоций до «он был бы королем».
Это был отрезок бесконечной жизни от захлестывающих чувств, чувств мешающих мыслить к их некому подчинению, трезвой мысли и победы над квинтэссенцией праха.
Наверное, впервые мне кажется, что принц заклад не проиграл. И смерть – не проигрыш, потому что благородным образом. Гамлет все равно вышел победителем, приняв смерть как награду с гордо поднятой головой, более того, предложив Лаэрту выйти из игры (-то есть уйти из жизни, умереть) как благородный воин. Лаэрт соглашается на обмен рапирами, им обоим страшно, но они не свернут и оба нанесут удар... настойчиво вспоминался «Макбет» (а после вчерашнего «Укрощения» поняла, что жутко хочу увидеть этот спектакль), воины в металлических кольчугах. Дело ведь не в материале. Сегодняшние сетки на Гамлете и Лаэрте казались именно такими кольчугами, как атрибута воина.
----
Призрак не натолкнул ни на что конкретное. Он словно предложил карты, а как их разыграть Гамлет решал сам. Он ошибался и вовремя поправлялся. Тонул в захлестывающих эмоциях, но вовремя возвращался
---
И все сходится в «быть или не быть» (у Шекспира точно по ошибке монолог в самом начале))) как он может быть в начале, если там сплошные выводы-резюме). Это не какое-то там решение, это итог, черта. Гамлет так и делал – сражался с морем бед (и прочими кочками на пути), в нем не было ни на секунду мысли о сне, чтобы забыться и заснуть. Да, он следовал за Тенью в начале, следовал за Тенью, уводящей Полония, но каждый раз она оборачивалась и отталкивала Гамлета – еще не время тебе туда идти. И это следование за Тенью неосознанное движение в «тот смертный сон» (хотя... может быть поступки были именно в этих двух плоскостях, пусть не осознанные – сражение с жизнью и рывки за тенью и тогда  «быть или не быть» резюме по полной программе, может даже осознанное резюме, после сражений с морем бед и попытками двигаться за Тенью, словно все эти поступки он понял, оценил...)
В этот момент решение уже принято. Он не рассуждает, не выбирает, он уже знает, так что пусть принесут рапиры.

Гамлет – заложник своей судьбы (опять «Фотоаппараты» аукаются, и отчасти «Эдип»). Он брошен в эту мясорубку, чтобы вычистить весь сор, освободить страну и дать ей возможность существовать в мире. И у него хватает сил это сделать.
Почему-то с самого начала казалось – ну не жить ему, никакого даже малейшего шанса, стрелы как-то слишком целенаправленны, парню не выкарабкаться ни при каких обстоятельствах. Единственно – сможет ли он уничтожить махину или нет. Смог.
...

19.10.2011

Прислушавшись к голосу здравого смысла, а я изредка к нему прислушиваюсь, поняла, что максимум, на что сейчас способна это черновик, на аккуратненький отзыв у меня катастрофически не хватает времени, потому что пишу я обычно ужасающе медленно (и дико длинно )).

И так начнем с главного вопроса, и он отнюдь не «быть или не быть?» А кому не все равно и почему?
Актерам не все равно практически всем и это даже пугает, потому что душа у тебя (теоретически) одна, а отдать ее надо каждому, прямо до неприличия разрываешься в натуральном обмене )) Но вопрос на самом деле о героях.

Что-то страшное грядет?...
     Если где и ходить с колотушками возвещая, что в Дании все спокойно, то только не у Эльсинора, здесь в воздухе витает неопределённость. Кому как не солдатам быть лакмусовой бумажкой неладного в стране. Слова все те же, но в них сквозит напряжение, недоверие, предчувствие. Каждый новый человек усиливает это напряжение. Сменяют ли караульных те, кто должен их сменить? Что за новый человек пришел с ними? Даже «Да здравствует король!» звучит необходимым паролем, в случае не знания которого, дозорные откроют огонь по вновь прибывшим, хотя стоп, автоматов еще нет, так что, вместо огнестрельного оружия стража воспользуется алебардами.
     Лишь Марцелл можно сказать радушно встречает Горацио, быть может по своей молодости и неопытности, потому что для старших офицеров (Шекспир нам простит, если мы повысим Франциско) его появление лишь еще один повод к насторожённости. Да и источником беспокойств, положением дел в стране, Бернардо (Денис Нагретдинов)  и Франциско (Константин Курочкин), делится с Горацио были не готовы, выходит что  Марцелл (Стас Каллас), рассказывает слишком много сам того не ведая. Причем рассказывает хорошо и понятно, не хватает лишь картинки, точнее знания, почему он единственный готов говорить с Горацио так открыто как не решается никто. То есть его личного отношения к происходящему. Ведь остальные ясно дают понять что думают на сей счет и не торопятся пояснить или подтвердить слова Марцелла, подтверждая их в итоге неохотно, не по собственному желанию, с раздражением, от того что вынуждены это сделать. Рассказывать о происходящем Гамлету Бернардо и Франциск тоже не горят особым желанием. Они испытывают суеверный страх к знаку, которым является призрак, что непривычно врастает в текст как будто только, так и надо. Так еще минуту назад Бернардо не решился назвать призрака призраком, заменив это слово иносказательным, нейтральным  - «странность», словом, не тревожившем мертвых. Бернардо точно знает, что за призраком следуют несчастья и страшится их словно Дания болото, в котором уже начинают увязать и его ноги.
     К уважению Бернардо надо добавит, что он вообще постоянно присутствовал в первой части спектакля не важно обращались ли к нему, находился ли он в свете софитов, его роль не зависела от времени отданного ему в сцене что для зрителя с рассеянным вниманием когда глаза ходят туда-сюда помимо воли )) особенно ценно.

Букет Офелии

Если в сцене безумия волосы Офелии, путающиеся в ее пальцах - беспорядочные мысли взявшие девушку в плен, то в ее словах никакой путаницы нет, напротив они наполнены смыслом. Боль Офелии зряча. И говори она прямо, а не иносказательно, горе скрытое дымкой стихов и песен, разорвало бы ее.

«Безумие наводит на мысль. Из бессмыслицы всплывает истина» (с) Лаэрт в переводе Пастернака
Описывая похороны – «Без крышки гроб его несли, прыг-скок со всех ног», Офелия с горечью подмечает эту поспешность. Похороны Полония были искажены как будут искажены и проводы самой Офелии, с семенящей похоронной процессией, словно нарочно демонстрирующей нарушение порядка. В противовес же тому, как прощался с Полонием двор, ее  скорбь, то, как она оплакивала и все еще оплакивает отца.
Офелия и есть та прялица, что должна крутиться, пока не развалится.  Но это лишь отсрочка на небольшой срок, в течение которого надо быть терпеливой.  Это особое терпение, не то что отпущено нам на весь наш век, как второе дыхание, а краткосрочное для жизненной стометровки. Его хватит для того чтобы дождаться брата. Офелия уже собрала для него букет цветов наделённых смыслом.

(пояснение, на всякий случай: Шекспироведы по-разному трактуют  букет Офелии и эти дебри достойны отдельных изысканий, поэтому пишу лишь о том, как цветы прозвучали для меня в рамках спектакля).

Цветами Офелия рассказала Лаэрту все, для начала дав ему  розмарин, чтобы он помнил. Помнить важно, ведь ее слова о том, как похоронили Полония это и слова Лаэрта только сказанные иначе – «Загадка смерти, тайна похорон, Отсутствие герба и шпаг над прахом, Обход обрядов, нарушенье форм…». Но отдает она ему розмарин легко, с грустной улыбкой, он мог бы помнить, и о лучшем, и о ней. 
Не ясно попали ли в руки Лаэрта анютины глазки, чтобы думать, а ведь они пригодились бы ему больше всего. А рута, горькая рута, цветы сожаления, стали почти траурными, во всяком случае, Офелия носит их так, и советует остальным носить свои сожаления как-нибудь по другому. Говоря, что у отца был легкий конец, она эхом пророчит покой себе, словно он уже близок и даже слово – «конец»  стало сладко. Теперь, когда весь букет в руках брата, ее прялица докрутилась до этого тихого конца.

А дальше? Дальше не тишина, но сплошные догадки. Кого так отчаянно ждала Офелия? Будто и думала и чувствовала вслух. Ждала ли, что придет еще один человек, с которым она хотела бы проститься. Отчаивалась, что встреча не состоится и сама себя обрывала, мыслью, что для нее он мертв, укрепляясь в том, что не будет его ждать. Не Гамлета ли?
Я не решусь, выделить что-то конкретное в ее последних словах, но и не поверю, что из мертвых Офелия ожидала Полония, слишком мало безумия в вырывающейся из нее боли, скорее она ждала кого-то еще принадлежащего миру живых. И в рассказанной Офелией и Гамлетом истории, Офелия могла ждать его и могла похоронить для себя.
«Ты – мое ранение сквозное, Ты – моя свобода и тюрьма».
Волны заточили даже их встречу, украденную чужими глазами, но все же их. Офелия пытается поцеловать Гамлета, а он не коснувшись ее губ целует руку и обнимает прося о сострадании в молитвах. И это само по себе способно ранить. Потому что можно предать любовника, а как предать близкого человека пришедшего за пониманием? Лабиринт без выхода, для Офелии. Да и потом его не предвидится. Лишь последний подарок, то ли для себя, то ли для нее, последнее прикосновение, которое Гамлет оставляет ей вместо проклятья.
Кажется, их история не могла претендовать на счастье. Она даже обречённее истории Ромео и Джульетты.

01/03/12 (попытаюсь по частям)
В этом спектакле уже давно (хотя, что значит давно для спектакля идущего раз в месяц, в общем, спектакля три-четыре уже как) восхищает благородство и сила благородства, которая в итоге, несмотря ни на что побеждает и остается ощущение силы, готовности нести на плечах многое, но при этом без причины не сделать шага, а причина есть и чтобы ее увидеть нужно посмотреть вокруг и почувствовать самую прекрасную фотографию на свете (что-то у меня «Фотоаппараты» активно примешиваются везде))

Столкнувшись с... антиблагородством (не знаю, как назвать то, что изображает Клавдий, но по спектаклю (и для Гамлета) это получается именно некая полная противоположность) Благородство выстраивает свою картину мира, где помимо белого есть еще и черное. Причем, Гамлет понимает, что обе эти составляющие соединены в нем и «лучше бы моя мать меня не рождала». Не знаю каким образом, но Гамлету удается взглянуть на все со стороны – «какое чудо природы человек» - закрыв глаза, он словно касается мира, оказавшись снаружи всего черного и белого. Но, на постоянку так не получится, ведь это лишает то, что продлевает несчастьям нашим жизнь на столько лет. Ну, это как Топорков с его фотографией, оказавшийся снаружи и уже не почувствовать природу, красоту; почувствовать можно только находясь «внутри».
И Гамлет «возвращается» внутрь, возвращается. На кладбище, вдруг придумала для себя почему Гамлет уходит в глубь и спускается с возвышения – он окончательно возвращается внутрь, принимая то, темное, что есть в нас, но при этом есть и светлое и именно на это он делает ставку.
Правда до «ухода» он сделал одну ошибку, отчасти не по своей воле, но сделал – отверг любовь, Офелию. В общем и его можно понять, чувства и поступки все для него смешалось, действительно проще на тот момент было вырвать, пусть с кровью, но вырвать и идти вперед. Но в тот момент он лишился сильного источника, который мог его вытащить, мог поддержать. А она могла и пыталась, несмотря ни на что. И фигово ей, и позор, но она больше думает о нем, чем о себе...
Позже, для Гамлета будет отрезана еще одна ниточка, когда он отплывая в Англию, опять пообещает отречься от всего и это решение будет тверже, осознаннее, оно будет основываться на всей той лжи и лицемерии, которой его окружит Эльсинор. Но это уже будет точка невозврата...

2 апреля 2012
Мне кажется, решение о поединке, сродни решению Топоркова пойти с Майклом. Полный цикл и он должен завершиться, когда ты либо все поймешь и почувствуешь, либо уснешь. Метания от фотографии к фотографии прекратятся. От поиска правды и веры до мести. Он словно коснулся всех возможных сторон и другого не дано. Немного позавидовала этому...да не решение оно никакое, а логический вывод из всего-всего-всего случившегося. Чтобы принять его так как принял он без тени какого бы то ни было чувства, а со знанием "так быть должно" нужно пройти весь этот путь. И он знает, что проиграет заклад, а может и не проиграет
Перед "быть или не быть", когда Гамлет идет на зал и понимаешь, что сейчас он спросит и хочется вопить - не спрашивай, что угодно делай, но не спра-ши-вай, не знаю, даже примерно и не хочу сейчас знать, принять решение безумно страшно. Быть может когда-нибудь, но не сейчас. А в словах Гамлета нет страха, лишь трезвая логика, перетягивающая чашу весов то в одну, то в другую сторону. Да, мысль губит. А он насаживает на острие рапиры все аргументы и прокалывает...или предложит ее - сделайте одолжение, если не почувствовать, то хотя бы подержите все это в одной руке. Ой, нет, спасибо))
Не помню такого, но бой, точнее решение (да, я прицепилась к "принесите рапиры", оно так здорово легло в ряд ключевых точек - как с решением отплыть, как с решением "еще посмотрим", как спустившись с возвышения на кладбище) оно было не тяготящим, это было ...своеобразной победой.
Да, а то забуду, про Лаэрта, когда он лежит, брошенный Клавдием к краю. Форменный "Гамлет" Коляды )))
уф, может потом еще что нацарапаю