Да... (мечтательно) какие были классные дельтопланы! )

  Вчера посмотрел я действие сие, глаза мои бы видели его еще не раз,
  Признаюсь честно, и скажу я всё без таинств и прекрас -
  Я очарован, околдован, я в восторге!

  И в первую очередь Людмилой Николаевной и её Джулией. Давайте напишем петицию что ль с просьбой взять её в труппу, и пусть Н.В. Гоголь уж как-нибудь без неё! Мы переживем! )))
  Эти чувства, эти "да, да, мне - 19 лет!!!" и пусть кто-нибудь скажет, что нет. Я, как и Quasi в случае с Джульеттой, буду кидаться камнями до тех пора они не кончатся. А они не кончатся! )
  А как она держала зал, когда страдала! Это воплощение молодой веронской девушки, познавшей сильную любовь, разочарования, в исполнении старушки из перехода, продающей Мальборо. Я, конечно, романтик, и сцена у меня не получилась, да и "я слишком стар для всего этого" (с), но за улыбками комических моментов вослед тотчас же выступали в глазах слезы... Я хочу пережить это еще раз.
  Да, да, да, каждый персонаж прорисован от и до. Даже когда герои сидят позади на ступеньках они, если всмотреться, проводят все эмоции через себя. Думаешь, а где комедия или фарс разыгрывают: перед нами или там, где угол прожектором не освещен? Эй, товарищ, ну дайте света везде, пожалуйста!..
  Юмор такой искрометный, многогранный, что, наверное, любой зритель найдет для себя повод посмеяться от души. Уловки, ужимки, гримасы, намеки, ирония, сарказм, параллели, движения... И это хочу еще раз (и не раз тоже!)) увидеть!

Два Веронца... нет! Два Поэта и вдохновителя. Прикосновение к чуду (19.03.08)
Итак, вводы. Вместо Докина поэтом был Матошин, Лесным разбойником - Курочкин

Никогда не писала об этом спектакле, наверное еще столько же не стала бы этого делать. В нем много светлых слов, в нем много бесшабашного баловства, в нем много души. Все это живет внутри, и придать всему этому форму безумно сложно - оно исчезает, теряет свою прелесть. Искрящиеся, а потом неимоверно усталые и знающие глаза Джулии, грусть Сильвии, нахальство Лючетты, яркое желание тоже поиграть у Козетты, самоуверенность и увлеченность игрой монсератиного сына; бесконечное словоблудие Вована и его восторженные глаза, получившие роль отца; властность и даже царскость герцога Миланского, жизненная мудрость о тюрьмах и кладбищах от Ланса, антиглобалистскость и руки в брюки Винторио; бойкость Джеральдо, усталость и почти обреченность Валентина, нахальство Лесного разбойника, душа Поэта... А как они смотрят на корабль «Выход из метро»? Бригантина поднимает паруса. Что в этот момент происходит? У этого нет названия, оно невероятно светлое и прекрасное и отражается в глазах каждого. Тепло, хорошо, бережно, обнадеживающе - это все "Веронцы".
Все это слишком живое и подвижное, рвется от неловкого движения и бережно хранится в памяти. ... В общем, не писала бы еще столько же, если бы не два поэта. Один из них сегодня заставил написать, другой, сегодня же вынудил (кто, что именно нискажуууу).
***********

Это был удивительно теплый, удивительно общий, удивительно настоящий спектакль. Чудо сотворили общими усилиями, общим желанием, общим решением... не хватало Докина, его неповторимой магии... Матошин большая умница, но он пока просто не умеет быть чародеем (молодой ышшшо), надеюсь когда-нибудь, научится.
Сегодняшний Поэт вдыхал через раз, а выдыхал и того реже (остальные временами дышали через два раза на третий), он учился быть поэтом, учился вдохновлять, учился дарить вдохновение тем, кто отказался от него. «Человек, тем он и велик, после паденья - взлет и вновь паденье и снова взлет». Он это знает. «Пока ты жив, ничто не поздно возродить и заново начать». Просто знает. Он хочет возродить, жаждет. Он испытал взлет, возможно и не раз, и как минимум, единожды ощутил настоящее падение, а сейчас карабкается вверх, учится вдыхать несчастье, а выдыхать искру надежды. Но научиться этому в одиночку и сразу просто не возможно.
Он нашел заблудшие души и принялся учиться вместе с ними, вглядываться в них, понимать несчастье и обесцвечивать его, подменяя шекспировскими текстами, приправленными внутренней надеждой и жизненным светом каждого. Он яростно бъется, старается, пробивается к цели. Ему нужно научиться, понять своих персонажей, через них прикоснуться к чуду и узнать его природу и тогда он станет превращаться в настоящего вдохновителя. Ему повезло с первыми учениками, хоть они сначала и привередничали (ну так для проформы), но они хотели играть и выиграть эту игру. Он раздает роли, дает роль Вавану…ну если тебе не нравится можно заменить, подумать, что-нибудь придумать, это можно. Но нет, они хотят. Они угадывали намерения поэта, считывали предлагаемую им канву сюжета и быстро вплетались в нее. Они сами жаждали чуда, они готовы были выкарабкиваться и карабкались вместе с Поэтом.

Поэт был везде и не был нигде, он возникал то в одной, то в другой стороне, активно выстраивал действо, плел канву голыми руками, беря жесткие нити и переплетая их в узор. Выстраивал упорно, следил за четкостью узора (а иногда ему помогали следить за ним, но сейчас не об этом), как прилежный ученик старался не повредить ни одну из нитей. Этот поэт очень прилежный ученик, что-то заставило его учиться, какое-то падение. Поэт живет вместе со своими персонажами, проживает их жизни, проживает жизнь каждого, проживает их монологи, рожденные в шекспировских строфах, но порожденные совсем иной жизнью. По-мальчишески радуясь и грустя, забывая о той высшей цели и проваливаясь в их радости шекспировские и жизненные и горести, но вовремя выныривая и сплетая новый узор.

Вначале он объяснял «правила игры», внушал, иногда почти требовал. Как ребенок, придумавший игру и пытающийся объяснить «глупым» взрослым ее правила. Думается, Протей так и не понял истинных правил этой игры. Но та игра в Шекспира постепенно захватывает всех, он смог донести правила и начал выстраивать лестницу вверх. Лестницу, которая поможет вылезти из этого перехода, лестницу, ступени которой пригодятся и другим персонажам, пригодятся нам. Лестницу по которой можно подняться на ту самую бригантину зашедшую в бухту перехода

Он вовлечен в эту игру, ему самому хочется поиграть. Поэт играет от души, поддерживает сюжет строящийся на ходу и местами подправляя его. Он играет и живет, он проявляет симпатии и антипатии, он кому-то поможет чуть больше, взяв за руку и продираясь вместе к желаемому чуду. Станцует танец в посвящение Милану, а потом подхватит и закружит Джулию, которая так верит в волшебство, которая звенит колокольчиком, а потом говорит усталостью и знанием, но все также верит. Иным Поэт только укажет направление. Заблудшие души для него не едины, пока. Еще не научился, не понял, не нащупал. Поэт Докина безразличен, но не равнодушен. Поясню. Он не выделяет, во всяком случае столь очевидно (Джулия у обоих ходит в фаворитках)) тех или иных бедолаг перехода, возможно это и так, но он не показывает этого, он по большей части вне. И в тоже время он не равнодушен. Он не равнодушен к заблудшим душам, он помогает им, как и должен поступить поэт и вдохновитель.
АМ рискнул повторить неповторимое докинское «обалдеть» )) И, о ужас, оно получилось )) по-другому, но с намеком «На небе полная луна и масса звезд Обалдзеть».
Поэт нашел выход, свой выход. Персонажи в переходе превратились в персонажей от Шекспира, увлеклись, заискрились, стряхнули с себя пыль, открылись и взглянули вокруг, захотели играть. Не ярый азарт (как у разбойника-Матошина), но искреннее желание тоже поиграть, ну хоть как-то, ну хоть в чем-то проявляет сегодняшний Лесной разбойник (Курочкин). Аккуратно (непривычно) он вскарабкивается на поваленные заборы и... почти становится сам поэтом)) (вот она где собака-то зарыта), он насмотрелся на всех и тоже хочет играть. Цель Поэта достигнута, огонек зажжен. Разбойник тщательно излагает свою ветвь сюжета. Получается четко и продуманно. Правда он сразу сообщил, что в лесу живут разбойники, не задавая провокационный вопрос сотоварищам стоящим наготове позади него, чем вызвал весьма искреннее сожаление у разбойника-Гусева: «тьфу-ты». Ощим всю малину испортил))) Зато песни приукрасил.

Поэт, соткавшийся из ниоткуда всегда уходит. Ушел и этот Поэт, ушел добившись своей цели, узнав что-то о душах, о себе, о свете. Поэт ушел со знанием как это можно сделать, и сделает это вновь в другом переходе.

Счастье будет, когда владеет парус нашим судном,
Когда высокий градус держим грудью
Ах, только б не терялась вера всуе.
Ах, только б закалялось сердце в бурю,
Ах, только б разбивались волны в струи
О нашу шхуну...

Второй поэт - Докин... Не хочу сравнивать, не смею умолять сегодняшнюю игру Матошина, она была настоящей, она помогла сегодня произойти чуду... но... как же не хватало Докина, его чуда, его волшебства, его глаз. Его отстраненности и потерянности, его внутренней магии вдохновения, его усталости и заинтересованности в действе принимающем странные очертания отличные от шекспировских, его ухода по-английски с чувством оживленного света, с новым лучиком надежды, полученным от этих персонажей и прибавленным к уже имеющимся. Волшебник подземных переходов. Он видел облака и парил среди них, он видел чудо и знает как его сделать. Я люблю его облака и его вдохновение, щедро приправленную непричастностью ко всему этому. «Нам прояснится, как водится на Небесах», пожав плечами и отступив назад, будто это не он совершил чудо. Да, все мы чуть-чуть волшебники и возможно все это мы сделали сами, вот здесь в этом переходе, но помог и вдохновил на это... Поэт.

Поэт Докина разбередит даже крепко спящую душу, вложит в нее слова, которые заставят вновь подняться. Он умеет это делать и знает, как это сделать. Докин вне взлета и падения. Он падал, взлетал, падал, взлетал, а сейчас - посередине.
Он вершит сюжет не действием, как Поэт Матошина, а мыслью. Матошин быстро передвигается, возникая то в одной, то в другой стороне. Не видно как он идет, видно, что он находится здесь, а секунду назад был напротив, а между этими точками незримая цепочка шагов. Новый Поэт работает, честно трудиться на благо. Поэт Докина не передвигается вовсе. Он как фантом возникает то в одной, то в другой стороне. Возникает, чтобы зафиксировать сюжет, подправить его, подсказать и направить в нужное русло, русло спасения. Потом медленно растворяется и возникает рядом с другими персонажами, которым именно сейчас понадобится помощь, а может и нет, но все-таки за ними лучше проследить. А поняв, что правила игры усвоены, что игра сделала свое дело уйти не прощаясь и воскреснуть вновь. Совершить Чудо. Настоящее Чудо.

Что ж это кроется в нашей судьбе?
Вилами водится в мутной воде
Жить не дает ни тебе и ни мне
Правила вводит, да только не те.
Хочет тебя заложить за пятак
Держит в руках, не удержит никак
Кто впопыхах нас купает в грехах
Нам прояснится, как водится на Небесах

21/05

из асечной переписки, вместо полновесного отзыва-впечатления:
а я и не пытаюсь ничего написать про вчера )) просто вспоминаю вчерашние голоса и улыбки и кайфую))

Насчет "два" не скажу, а вот "веронцы" - явно однокоренное с "верность" и "верить"

Веронцы 19/10/08
Счастье - это когда тебя понимают влажные глаза светятся улыбками...
... когда, уставившись в стену, действительно видишь, корабль, когда в саду сделан секретик, когда есть компас и контурные карты, когда лесах, вместо хомячков и ежиков, живут миииишки (очень похожие на Борзого из утреннего спектакля), когда хочешь не того, а этого, когда даже распоследний скептик - Протей выдыхает светлое чувство... в конце концов, когда хочется втюриться... оно одно на всех, каждый вложил в него собственную частицу, от того оно приумножилось и всем хватило, даже Герцогу Миланскому, который сперва не видел парусов возле выхода из метро.

Эта ночь в переходе может (даже в один и тот же вечер) оказаться истинной пьесой шекспира, может получиться, что называется «Сильвией по пьесе», когда все балансирует на грани, а может стать возможностью для каждого - поговорить, сказать о не сказанном и повторить строки заклинаний, выбрав ту, которая нужна сейчас «после паденья взлет и вновь паденье и снова - ВЗЛЕТ». Ах, только б разбивались волны в струи о нашу шхуну. Смотришь на эти обычные ограждения из метро, которые быстро (ну пусть и не совсем четко)) подогнали друг к другу, поставив одно из них вертикально, актеры раскачивают их и... нет ничего прочнее вот этого корабля, парус которого словно акулий плавник разрезает волны в те самые струи. И скапливаются внутри силы, которых, еще час назад казалось, нет вовсе, а теперь они есть и собираются на палубе, вот такого непотопляемого корабля и можно плыть дальше... Из такого и складываются Веронцы - металлических ограждений, сложенных определенным образом и плотно удерживающих внутри незамысловатых фигур что-то хрупкое, у всех разное и такое светлое. Будь то корабль, дельтапланы в которых летчики экстра-класса везут своих первых красавиц Вероны или лошадки, на которых гарцуют местные головорезы или замок герцога Миланского где Сильвия по пьесе познакомилась со своим похитителем.
Поэт - начинающий волшебник, который по самоучителю выискивает нужные заклинания. Оттого и сбивается, когда натура берет верх, а своенравные актеры перехода спорять, отказываются играть или все вместе отправляют Ланса через пустыню Гоби на осле (ох, как-нибудь вернется им этот «осел»))). Убедить поиграть не так сложно, как раздать роли, ведь одна половина обитателей перехода непременно хочет быть Веронцем первым, а вторая половина - первой красавицей Вероны. Пока Валентин обдумывает глубину своего персонажа, примеряя имя - Валентин, Поэту нужно договориться с Протеем и как-то утихомирить девчонок. Пожалуй, последнее - самое сложное - ссора не на жизнь, а на смерть кто будет невестой, а кто первой красавицей Вероны. Но взглянув на свою Музу - Джулию, Поэт вовремя берет себя в руки, переходя на мягкие интонации, разбудить можно только так, кстати, а научиться этому можно у 16-летней Музы. Ему удалось, пусть и не все гладко шло, но он смог раскрасить переход и тихо исчезнуть, а потом, будто невзначай, проходя мимо застывших персонажей, произносит последнее заклинание, которое сохранит все то, что засияло в нас, этой ночью в подземном переходе.

Сапожник починяет вам ботинки,
А плотник - табуретку и крыльцо,
Но только у волшебника в починке
Светлеет ваше сердце и лицо!

Какая тонкая работа -
Счастливым сделать хоть кого-то,
Цветок удачи принести,
От одиночества спасти,
А самому потом тихонечко уйти,
А самому тихонечко уйти…

Волшебник – это сказочная личность,
И сказочно он скромен, господа,
В нем сказочно отсутствует двуличность,
И выгод он не ищет никогда.

Язык чужой обиды и печали
Волшебник изучает с детских лет,
Его вселять надежду обучали –
И это основной его предмет.
Юнна Мориц

Вчера была на спектакле 2й раз... Впечатления мощнейшие!

Не буду многословить, уже все написано на тему Веронцев, но скажу, что сюжет и игра Актеров заставляют задуматься над глобальными проблемами, над нашей жизнью. Ведь мы действительно перестали верить во многое! А как иногда хочется услышать те слова, хотя бы СЛОВА, которые говорил Валентин!!!
Иногда элементарного и не хватает...
И все-таки, я уверена, что этот спектакль растопит много сердец)))

Шекспир никого не оставит равнодушным

24/12/09
Сравнительно недавно «Веронцы» стали не просто «как по переходу», а шекспировским сюжетом. Спектакль изменился. Собственно это бросилось в глаза еще в прошлый раз, а сегодня подтвердилось. Он стал со всех сторон ближе: ближе к Шекспиру, ближе к жизни... Персонажи тесно перемешаны, их желания и помыслы спутаны с реальностью и выдуманным миром, предложенным поэтом. Они разграничиваются вопросы волнующие «как по переходу» и возникающие «как по Шекспиру», но в какой-то момент все смешивается...
Где внезапно вспыхнувшая любовь разбила дружбу и «убитый» Протей задавал вопросы в пустоту – что, как и почему – раз и ты не владеешь собой
Страшно, когда Сильва-по-пьесе начинает метаться – как? как? как по пьесе или по переходу? хочется одного думаешь о другом и наоборот. А потом тихо-тихо, почти незаметно возвращает скинутую с плеч кофту обратно. И уже зябка кутаясь потеряв всю свою наглость, откуда-то из дальнего уголка вытаскивает веру в «не того, а эээтого»
Джулия прелестная. О, если бы добрая Хозяйка могла задрать нос еще выше, она бы это сделала, да уж выше некуда, самым кончиком упирается в потолок.
Ланс стал отчеркивать свой уход от хозяина. Не вдруг и …ушел, а почти «быть или не быть» - остаться или уйти. Хозяин ведь хороший
Поэт... его сложно назвать поэтом. Разве только начинающим. И все-таки это кто-то другой, кто пришел «похулиганить», а может поиграть с жителями перехода в задуманную игру, которая вылилась в нечто, чего он не ожидал, но чему был рад. Дополнительная копеечка в его копилку. Быть может собрав сотню таких копеечек, Он целенаправленно придет к каким-нибудь заблудшим душам и попытается уже целенаправленно их разбудить. А пока все только игра...
***

16/03/11
Ну... в конце концов, когда-нибудь это должно было случиться. А то весь до-гастрольный февраль играли как не в себе, после гастролей играют и играют, прям как будто самый главный не в Японии, прям как будто спектакли, сцена и зрители небезразличны. Уф, чуть было не поверила. В общем, такие спектакли нужны, а то еще и вправду поверишь, что на сцене только боги. Неа, есть и горшечники.

Вспоминать текст по ходу спектакля – это, конечно, сильно, но для «Веронцев» не в новинку, только зачем при этом гробить спектакль и рассказывать зрителю все, что вы о нем думаете. Впрочем, это тоже не в новинку, особенно для «Веронцев». Почти норма. Может это в сценарии заложено?

Если случится атомная война, спектакль удержит Джулия (Долгорукова), поддержит Лючетта (Сушина), оживит Сильвия (Галкина), рядом будет Козетта (Городецкая) (ну, почему роль такая маленькая, и почему в спектакле всего одна песня, и ... странно, но в программке персонаж вообще потерян). Девчонки – это всегда душа спектакля, душа этого спектакля и если их не будет такими, какие они есть, спектакля не будет вовсе.

Если случится атомная война, душу спектакля бережно пронесут на руках веронцы (первый и второй) - Валентин (Борисов) и Протей (Афанасьев), да еще всего Шекспира расскажут «своими словами». Оберегать их будет Антонио (Наумов), недаром ведь генерал. (Хотя сегодня генерал втихую «прятался», когда становился зрителем всего происходящего (обычно он сидит на лестнице, в свете, а сегодня... «скрывался», конечно, не уходя со сцены)). Он, конечно любит пораздолбайствовать, но при этом крепко удерживает спектакль (будь-то рассыпающиеся «Веронцы» или нескладывающееся «На дне»). Как ни странно оруженосцем рядом будет идти Винторио (Шатохин), кто бы сказал, еще пару лет назад, что актер будет вот таким, а началось все с ввода в «МиМ». Герцог Миланский (Бакалов) тщательно сплетет Шекспира и современность. Какой все-таки удивительный актер! А еще будет Атаман (Черняк) буквально паривший над сценой. Один спектакль, да и то не каждый месяц, и остается высказать все в двух часах ночной жизни перехода. А у вас этих спектаклей дофига в месяц, но сказать в них особо нечго.

Секунда
В спектакле есть секунда. ... или лучше сказать подразумевается. Она есть у каждого персонажа, есть не одна, только не все ею пользуются. Казалось, что эта секунда – золотой ключик спектакля. Шекспир, весь мир – театр, все сыграем – это понятно, но эта секунда.

Секунда, когда охранник получает роль генерала и становится генералом. Секунда, когда Протей совершенно убитый вихрем событий, предательством друга и девушки, кажется, что совершенным не им, а кем-то вселившимся в него, раз и становится обычным обитателем перехода, не Протеем, а человеком. Секунда, когда Джулия еле ощутимо стирает грань между Шекспиром и миром – «зачем же вы отнимаете единственного...». Зачем вы отнимаете спектакль? У себя, у зрителя...
Секунда, когда Герцог сажает в тюрьму и вспоминает о своей любимой «кобыле». Секунда, когда Валентин и Сильва теряют реальность «как по переходу». Этими секундами наполнен спектакль, но их растеряли персонажи...

Персонажи с историей? В «Веронцах»? Я вас умоляю! Понимаю, что глупо чего-то ожидать от «Веронцев», и этих историй не будет никогда. В общем это тоже ясно. Где-то эта история прорезается – в тех самых секундах, а где-то даже намека нет. Ведь почему-то именно этот обитатель перехода получил в пьесе Шекспира именно эту роль.

----
По переходу в начале спектакля шел актер одного московского театра - Антон Белов с девушкой. Так он провел и «закрыл» ее так, что ей не только думать, но и нервничать не пришлось. Еще и выпендрился (а как же без этого, остальные весь спектакль выпендривались) – все проходят по переходу молча, а не вступают в дебаты с мэстными обитателями. Когда уже там будет РиДж и Ревизор!
16/03/11