Интервью с Валерием Беляковичем взято в ЖЖ leona68 (Наталья Почернина. Ответственный секретарь редакции областной молодежной газеты "Смена")
Валерий Белякович: «Театр... Он принадлежит актерам...»
Театр — удивительное дело. Казалось бы, 75-й сезон Белгородского государственного академического драматического театра имени М.С.Щепкина закрылся в минувшее воскресенье. Однако 2 и 3 июня БГАДТ приглашает зрителей на премьеру — спектакль «Куклы» в постановке известного столичного режиссера, художественного руководителя Московского театра на Юго-Западе, народного артиста России Валерия Беляковича. Накануне премьеры с ним встретился и побеседовал театральный обозреватель «Смены».
- Валерий Романович, как утверждают театроведы, пьеса Хасинто Грау «Сеньор Пигмалион», по мотивам которой вами был создан спектакль «Куклы», в России никогда не ставилась и вообще была малоизвестна. Какова ваша история ее открытия?
- Помог его величество случай. Однажды я был приглашен в Библиотеку иностранной литературы, чтобы на презентации книги писем Оскара Уайльда эти самые письма прочесть. Сотрудники библиотеки подарили мне стопки переводных книжек в мягком переплете, среди них оказался и «Сеньор Пигмалион» Грау. А я же всегда ищу роли для артистов, поэтому заинтересовался пьесой. И тема ее меня привлекла. Но поскольку она написана в начале прошлого века и отражает дух именно того времени, к тому же отличается слишком большой «разговорностью» и рыхловатостью сюжета, мне пришлось основательно ее переработать. А уж когда стал репетировать в Театре на Юго-Западе - просто «подмял под себя»: переписал монологи, диалоги, развил сюжет, изменил финал...
- Чем же в таком случае вас привлекла эта пьеса?
- Я начал работу над этим спектаклем, когда умер артист моего театра, хорошо всем известный Виктор Авилов. По моему замыслу он должен был играть Пигмалиона. Тогда все говорили, что Белякович не знает, что дальше делать, зашел в тупик... Для меня эта пьеса — рубежная. Ведь в ней идет речь о театре...
- После премьеры в Театре на Юго-Западе «Куклы» были поставлены вами в Нижнем Новгороде, вашим учеником — в Калининграде, теперь — в Белгороде. Получается, то, что было вашей, очень личной историей, «манифестом Беляковича» (как писала критика), вдруг оказалось интересным и близким большому кругу людей... Как выдумаете, что так волнует и притягивает в истории о Пигмалионе и его куклах?
- Ну я же не только для себя эту пьесу ставил! В ней есть такие мотивы, которые близки и понятны каждому человеку. А кто мы с вами, как не куклы? Мы зависим от всего, что происходит в нас и вокруг нас. Или любовь к кукле... Возможно ли это? Здесь возникают очень современные параллели, которые порой звучат весьма сатирически. Как, например, в сцене бунта кукол, когда они начинают распределять места в будущем своем правительстве.
- Скажите, ваши «Куклы» как-то меняются, когда переходят из одного театра в другой? От чего это зависит?
- Зависит от многого. От сцены, например. В нашем театре она маленькая, а когда ставишь на большой площадке — меняется структура мизан-сцен, подача текста... Но прежде всего, конечно же, я ориентируюсь на актерскую индивидуальность. Именно от этого зависит, каким будет спектакль, как он прозвучит здесь и сейчас.
Вообще, «Куклы» в БГАДТ — это стопятидесятый спектакль, поставленный мною в качестве режиссера. Помимо своего театра я много работал и с другими труппами. Стало быть, мне есть с чем сравнивать. И я был приятно поражен Белгородским драматическим театром. Я никогда не видел такой организации, такой доброжелательности, которая здесь просто разлита в воздухе, такой чистоты и ухоженности. Мне порой кажется, что я нахожусь в раю! Театр утопает в зелени, сцена всегда готова к репетиции, на страже постоянно стоит бутафор, после перерыва все приходят вовремя...Артисты хотят работать, что уж совсем дико! Исполнитель роли Пигмалиона на первой же репетиции выдал наизусть громадный монолог. Я встал и стоя его поблагодарил. У меня во время работы в Японии появилась привычка кланяться — вот и я поклонился ему. Потому что обычно так не бывает!
Должен сказать, что труппа очень сильная и хорошо подобрана. Артисты быстро схватывают то, что им предлагается, и делают это с большим желанием. Я работаю здесь с наслаждением, загораюсь от актеров и начинаю фонтанировать новыми идеями.
- Работа над спектаклем проходила в предельно сжатые сроки...
- Это нормально. При условии, если режиссер знает, что он делает, и актеры его требования выполняют.
- А как произошло ваше знакомство с БГАДТ?
- Я знал про этот театр, слышал о нем от Бориса Морозова, от ребят из МХАТа, которые ездили сюда на фестиваль. И вдруг ко мне в Москву приезжает ангел седой и у меня на кухне начинает что-то такое говорить... И я вижу, что он ничего из себя не изображает, очень органичен, ценит юмор, и понимаю: мы с ним близки по духу... Это был ваш Виктор Иванович Слободчук. И, в общем-то, не желая больше никуда выезжать на постановки, я ответил: да, конечно, я согласен поработать в белгородском театре. А когда уже сюда приехал — меня встретили, как Генерального секретаря ООН!
Так что наше сотрудничество — это заслуга Виктора Ивановича, совершенно гениального театрального директора. Я сказал, что ему обязательно нужно написать книгу — ведь он не только директор, он и есть настоящий Пигмалион, художник с большой буквы. Его жизнь достойна того, чтобы люди знали, что такое может быть. Удивительная судьба!
В Белгороде вообще меня многое удивляет. Как-то я гулял по парку Победы. Я слышал смех, но не слышал пьяных матов, не видел валяющихся бутылок из-под пива, как это обычно бывает... Я увидел совсем другую публику. Обратил внимание на Аллею Героев — монументы стоят с достоинством, не выпячивают себя. Прошел к Вечному огню. Ну, думаю, где-то же должны быть грязь, мусор. Нет — всюду чистота, порядок. Это уже напоминает Японию.
- Вы обмолвились, что больше не хотите ставить спектакли в других театрах. С чем это связано? Юго-Запад требует большего внимания, ревнует?
- Нет, не ревнует. Я просто устал разрываться между театрами. Раньше думал: неужели настанет время, когда я не захочу ставить спектакли, уйду из театра. А теперь я понимаю, что всему есть свои пределы. Как-никак в подвале на Юго-Западе я просидел 35 лет. Сейчас мой театр буквально разваливается и требует постоянного присутствия художественного руководителя. Ведь как не было у театра достойного помещения, так нет его и поныне.
- Театр на Юго-Западе вырос из любительской студии. И не только он. Скажите, что это был за феномен — студийное театральное движение? Возможно ли его повторение?
- Я вчера как раз перечитывал материалы об актрисе трагической судьбы Елене Майоровой и вспоминал это время. Мы с Олегом Табаковым начинали набор в свои театральные студии в одно и то же время. И когда я поступал в ГИТИС на режиссуру, он своих ребят взял к себе на актерский курс. Мы все и варились вместе тогда в ГИТИСе — это было его золотое время. Потом началась эпоха так называемых хозрасчетных театров — этот статус получили студии на Юго-Западе, Олега Табакова, Марка Розовского, Михаила Щепенко, «На досках» Сергея Кургиняна. В чем загадка этого феномена? Не знаю. Время, что ли, такое было. Словно Господь Бог горсть рассыпал... А сколько было в Москве самодеятельных театров — все бурлило!
Сейчас по-другому. Кто даст помещение для театральной студии? А тогда мы получили совершенно бесхозный подвал, который обустраивали партизанским образом — благодаря тому, что вокруг строились олимпийские объекты. Витя Авилов подвозил на грузовике нам песок, мы с братом Сергеем разворачивали машины и везли кирпич на стройку театра. Я хочу написать книгу о том времени, как мы начинали... «Мы были нищими, но счастливыми нищими», как говорит мой Пигмалион в «Куклах».
Сегодня театральные люди собираются для того, чтобы организовать антрепризу и отбить бабки. Дураков вроде нас, которые десять лет работали бес-плат-но, нет. Да и самодеятельности тоже нет. Святые артисты, пожалуй, остались только в провинции, где нет этой заразы - пошлых сериалов.
- Расскажите, пожалуйста, о своей работе в Японии. Говорят, землетрясение застало вас на репетиции?
- Впервые в Японии наш театр побывал с «Гамлетом», проехал по всей стране с большим успехом. С тех пор нас и стали регулярно приглашать японцы. Я ставил «Ромео и Джульетту» для смешанного русско-японского состава исполнителей — на двух языках. С ним мы тоже проехали по всем островам. Как и со спектаклем «На дне». Эта пьеса пользуется у японцев сумасшедшим успехом, а Горький — их любимый драматург. Даже одно кафе в Японии так и называется - «На дне».
А мартовское землетрясение действительно застало меня на репетиции. Меня резко бросило на сцену, артисты попадали. Я даже не понял, что произошло. Все качается вокруг, потолок ходуном ходит — а в доме 17 этажей! У них в Японии здания какие-то гуттаперчивые — гул идет страшный, сыплется штукатурка, кресла ездят по полу, но ни один дом не упал. Мы смотрим в окно, видим — поезд накренило, у людей в нем лица бледные, перекошенные. А когда все закончилось, навалилось такое состояние, будто тебя укачало. Просто ходить невозможно. Но репетицию-то никто не отменял, и мы продолжили работать. Правда, один из японцев упал в обморок.
А еще один толчок, но меньшей силы, баллов пять, случился во время спектакля «Гамлет». Я читаю монолог Клавдия, а меня шатает. Что делать? Но из зала никто из публики не ушел.
- А как вы находили общий язык с японскими актерами? Театральные традиции наших стран все-таки очень разные...
- У них нет школы. Поэтому они так тянутся к русскому театру, к нашей школе актерского переживания. Когда надо показать сильное чувство, японские актеры начинают кричать и корчить страшные физиономии. Я им начинаю объяснять: «Нет, ну ты подумай, как это может быть в жизни, вспомни себя в подобной ситуации». У японцев и в жизни, кстати, есть тяга к какой-то преувеличенной эмоциональной реакции. Да, они сдержанные, дисциплинированные, доброжелательные, всю неделю честно и упорно трудятся...Но когда наступает пятница, японцы напиваются и начинают затевать драки. Ну это, конечно, никакие не драки в нашем понимании — просто потолкают друг друга немножко. Но зато сколько шума от них!
Отличие японских актеров от русских в том, что они очень исполнительные. Я только сказал, что надо переместиться туда — раз и все уже побежали. На репетицию приходят - уже знают все тексты, все мизансцены. Причем приходят за час, лежат на сцене, разминают мышцы, делают какие-то упражнения. Русские подтягиваются за пять минут до начала, еще сонные, к тому же после вчерашнего... Постепенно по ходу репетиции просыпаются, как вулкан, и начинают работать — тоже по-русски, с отдачей. Японцы смотрят на них и не понимают: как им это удается?
Вообще, японцы живут с постоянной оглядкой на Россию. Боятся Россию как государство и боготворят нашу культуру: Толстого, Чехова, Горького, Мравинского...
- Вернемся к российскому театру. Споры о его будущем не утихают. Говорят, что не нужны стационарные репертуарные театры, продвигается идея создания экспериментальных площадок в провинции, где ставили бы приглашенные режиссеры и выступали гастролирующие труппы... Как вы ко всему этому относитесь?
- Почему итальянская культура эпохи Возрождения стала великой культурой? Потому что был Лоренцо Великолепный Медичи, который понимал, зачем нужно кормить художников, потому что был Папа Пий, который делал им заказы...Состоялся бы Леонардо да Винчи, знали бы мы Микеланджело, если бы у них не было покровителей? Искусство нуждается в финансовой подпитке. И это должно происходить на государственном уровне. Любой талант должен быть замечен и поддержан.
А что касается театра... Почему мы должны слепо следовать чужим моделям, если наша традиция возникла и развивалась именно так, а не иначе? Да, в Америке собрались артисты, сделали спектакль, оттарабанили его в течение какого-то времени и разбежались... Так же и в Японии. А в России сложилось по-другому. И громадной глупостью было бы разрушать систему репертуарного театра. Ведь она очень благодатна. Артисту интересно сегодня быть Вершининым в «Трех сестрах», завтра Сатиным в «На дне», послезавтра — героем современной пьесы. И совсем другое, когда он изо дня в день долбит одну и ту же роль. У меня было такое в Японии, когда я отыграл 50 спектаклей в роли Клавдия. А один артист, который много лет играл Буратино, попросту сошел с ума. Это ужасно. При такой системе артист превращается в марионетку, в ту самую куклу сеньора Пигмалиона. Мой герой говорит в финале спектакля: «Театр... Он принадлежит актерам... Живым, из плоти, крови, нервов. И только им». Это — моя позиция.
Я остаюсь приверженцем театра-дома, театра-семьи, театра-коллектива. Конечно, это тяжело. С кем-то приходится прощаться, кто-то уходит из театра, а кто-то — из жизни... Но, повторяю, это очень благодатная и плодотворная форма организации театра.
Сейчас некоторым моим коллегам отчего-то не сидится спокойно. Они выдвигают идеи: как бы отобрать лучшие театры и помогать только им... Ребята, кто вы такие, что берете себе право судить: какие театры плохие, а какие хорошие? Я убежден, что русский театр нужно беречь и поддерживать. Он всегда держался и держится на энтузиастах. Кто примет эстафету от этих энтузиастов — вот в чем вопрос! Но жизнь так устроена, что непременно кто-то приходит на наше место. Театр-то вечен! Во всяком случае, хочется в это верить...
Беседовала Наталья ПОЧЕРНИНА.
P.S. Остается добавить, Валерий Белякович выступает не только в качестве режиссера, но и сценографа «Кукол». В спектакле заняты: заслуженный артист РФ И.Кириллов, заслуженный артист РФ В.Бгавин, заслуженная артистка РФ О.Бгавина, артисты В.Васильева, Э.Ткачева, Н.Пахоменко, И.Ткачев, А.Манохин, В.Володин, И.Нарожный, Д. Гарнов, А.Йовчев и другие.
До встречи на премьере!
Досье «Смены»
Валерий Белякович родился 26 августа 1950 года.
В 1964 году поступает в ТЮМ (Театр юных москвичей), где играет до 1969 года.
В 1971 году принят в труппу театра под руководством Геннадия Ивановича Юденича.
В 1974 году ставит спектакль «Женитьба Коли Гоголя» и возвращается в ТЮМ в качестве педагога.
В 1976 году оканчивает филологический факультет Московского педагогического института.
В 1977 году основывает Театр-студию на Юго-Западе и поступает на режиссерский факультет ГИТИСа (ныне РАТИ), на курс народного артиста СССР Бориса Ивановича Равенских, который оканчивает в 1981 году.
Режиссер-постановщик спектаклей в Театре на Юго-Западе, МХАТе им. М. Горького, Театре им. Гоголя, МТЮЗе, Новой опере и на сценах других городов России (Пензенский драматический театр, Нижегородский театр «Комедія», в США и Японии).
-------
