Царь Эдип... 30/11/08
Не думала, что когда-нибудь скажу подобное об этом спектакле, хотя где-то надеялась. Не думала, что встряхнуть и вывернуть может настолько...
Не верится... может это была случайность... Сразу столько всего впихнули внутрь, буквально одним клубком, спутанным туго-туго, что отделить одно от другого сложно. Безысходность и решимость, гордыня и смирение, вера и недоверие... Ощущение, будто тебя покрошили в мелкий винегрет (если не сказать, протерли в пюре) и выпустили в мир. Такое странное, забытое ощущение... три года назад таким был мой первый Калигула, и да и второй тоже... сейчас тот спектакль сильно изменился, стал не только другим, но и о другом (но не об этом сейчас)... Когда-то он точно также прожевал и выплюнул, не намекнул, а прямо указал, что там у тебя внутри (я про «Калигулу») и страшно оказалось увидеть изнанку, увидеть собственное сходство с Калигулой в трезвом взгляде на мир и невозможности спрятаться за розовыми стеклами очков. Будто увидев собственного врага в лицо, хорошо от знакомства, но тошно от наличия... Да, остались вопросы, (хотя многие из них незаметно разрешились и не резанули слух), но остались какие-то сучки и задоринки которые не позволяют все уложить в единый трактат о... о тебе самом. ...Просто плохо, как от попавшего внутрь вируса, который захватывает, который начинает болеть и от которого все ломит, а во рту «вкус не крови, не лихорадки, а всего вместе взятого» ((с) извините, вырвалось) и все это ищет свое место в существующих условиях... да-да, что-то из разряда, канувшего для меня в лету - почувствуй в себе Калигулу ... Нет, до почувствуй себя Эдипом (только не нужно вспоминать комплексы, о другом речь, совсем о другом, но пока, лично я не готова озвучить) дело не дошло... все-таки не допустили этого, какой-то полграни не хватило, чтобы переступить. ...Эдип говорит о судьбе и раздавившей его ноше, своей ноше... у каждого своей... и страх нереальных жерновов, которые перемалывают твою жизнь и чем сильнее сопротивляешься, тем сильнее сжимают, но не дернуть за последнюю нить практически невозможно, когда она так рядом, нужно лишь кивнуть ... Знаю, что боюсь идти на этот спектакль вновь. Страшно к чему он может привести... когда Эдип тебя, лично тебя, и лично каждого во всей толпе на площади спрашивает - скажите, если знаете... кто?

17/01/09
А я не понимаю... многое не понимаю в этом спектакле. В спектакле, который полтора месяца назад снес крышу напрочь, потом лишь взболомутил, а сейчас остался на внушительном расстоянии и даже не приблизился, хотя страсти кипели не шуточные...
Лотерея, иначе не скажешь. Или другой вариант - кардиограмма - от трясущихся колен, до полного недоумения – «а что вообще происходит». Страшит ужас Эдипа перед чем-то неизвестным, но нависающим, страх и жернова металлических стен, которые перемалывают его воспоминание о родителе и страшном пророчестве. И видишь, что Эдипа выворачивает наизнанку, только вот вчера оно было непосредственно в зале, а сегодня где-то там далеко за стенами. Причем к финалу слишком очевидна разница правителя каким он был и каким стал. Причем последнее слишком ощутимо, а вот сказать каким он был не могу – «не возгордитесь» ? - но, не могу сказать, что он сильно возгордился. Конечно, следствие может открыть косвенные доказательства – как то посадили его царем, после того как Эдип избавил город от вещуньи сфинкс, и забыл о прежнем царе, а потом еще и народ обвинял... но это все так… белыми нитками шито на воде. Креонт, то жаждет власти, то нет, неистово молится, обвиняет Эдипа, прощает и не прощает, а вот откуда возникает его вопрос – теперь то ты готов поверить? Не знаю. Все следующее после этого, покаяние и смирение Эдипа, его наставление на прощание – это уже следствия, а условия-то где?
Есть вещи, которые совершенно непонятны. К примеру, приговор самому себе. Ни при лучшем, ни при худшем раскладе, не понятно, почему принято именно это решение (матчасть трогать не будем). И со слов «во впадины глазные себе вонзать» воротит, и остается недоумение – как он додумался до такого изощренного метода. Возможно, это только мое, но не прихожу к закономерности финала –  ушел бы из города, либо повеситься, но оставаться в таком подвешенном состоянии. Потому что к финалу, к допросу пастуха, когда уже итак все ясно ужасает безысходность неподъемной ноши, осознания проклятия, а может просто брошенных слов, но ведь все сходится. Когда он допрашивает пастуха – это уже не человек, а живой труп. Пожалуй, только здесь как-то все,... скажу условно - «просто». Из него вынута вся боль, страдание, страх. Он переболел ими, они дошли в нем до такого предела, когда уже не чувствуешь боли – «пастух, мне тоже страшно» - такая тихая и даже спокойная фраза. Он уже все знает, нужна лишь последняя капля и не для того, чтобы лишить себя зрения, вдруг прозрев, а уйти навсегда, и даже не хлопнуть дверью, а раствориться в небытии. И пастух, чувствуя не только свой страх, но и его, изо всех сил отодвигается от ответов, отстраняется, дозируя слова и пытаясь отвечать на вопрос прямо, одновременно не отвечая на него. Будто через сказанное слово пропасть и он свалится в нее навсегда, свалится за то, что пожалел…
З.Ы. А толпа в этот раз, правда, была потрясающая. Живая, со своими очень разными характерами.

Не знаю, но возможно эта разница и есть великая задумка режиссера. Безумно смущает фраза «высокая трагедия», а потом еще и применительно к «Дракуле». Видимо у нас разное понимание этого выражения. В данной ситуации для меня это красивый оборот, не более того. Хотя если воспринимать спектакль как Трагедию Софокла, тогда возможно... Мне кажется, что Эдип существует в той же манере, стилистика одинаковая, просто в начале пафоса в нем больше, но это отнюдь не высокая трагедия. Вот в этом для меня разница царя и остальных, вершина с которой обрушивается Эдип в финале. И, может быть, это Эдипу нужно спуститься на грешную землю и говорить чуть проще, а может этим и задумано подчеркнуть разницу того, как возвысился Эдип над толпой и возгордился. И в финале ведь он спускается и допрос пастуха идет на равных, он с ним разговаривает временами как царь – не скажешь так умрешь, а по большей части как с равным – мне тоже страшно – спесь слетела с Эдипа.
Не знаю, в чем должна убедить толпа, а вот с тем, что толпа (безымянный хор) была не убедительной, не соглашусь. У этих персонажей и нет имен, но характеры весьма самостоятельные и все вместе они рисуют характер фиванского народа (я не говорю о вестниках из Коринфа, о пастухе, речь идет о тех, кто молится в храме, приходит к Эдипу – безымянный хор). От взрывного молЯщегося, но не мОлющегося персонажа Нагретдинова – он молится, и вроде какой-то частью верит в эту молитву, но настоящей веры у него нет, такой, скажем как у Креонта, оттого – «не хочешь не молись», до искренне вопрошающего богов персонажа Курочкина. Все они в той или ной степени верят и веруют. И картинка весьма живая. В храме, когда каждый так или иначе, по собственной воле или вынуждено отрывается от молитвы, отходит от стены и начинает, назовем это сплетничать – да, обсуждают царя, - вот она толпа, вот он такой народ. И это мало похоже на спектакль, а скорее реальная жизнь – такой разговор народа, обсуждающего царя, комментирующего его поступки со своей позиции. Допрос Тиресия, когда все стараются поддеть, задеть, разговорить его, и все-таки остаются за спиной царя. Желая выслужиться показать, как он активно участвует в разборе этого дела. Все-таки не могу сказать, что толпа была не убедительной )) Она показала себя – вот такая она разношерстная, но при том все они «с мольбой протягивают руки», по разному, но все.
По поводу «скучно» скажу про последний спектакль – временами да, временами нет, причем весь спектакль. И в начале было периодически скучно, в финале меньше, но было тоже. В ноябре смотрела, не было скучно почти ни минуты. Вот она – «загадка Эдипа», о которой писала выше Lek, посерьезнее загадок вещуньи Сфинкс В нем много классных сцен, потрясающих и глубоких, но они временами не взаимоувязываются, при том, что спектакль играется от корки до корки, нет, ни секунды халтуры, каковая проглядывает в других спектаклях. Мне кажется так. Но об этом спектакле трудно говорить.

Отредактировано rrr_may (2009-01-26 02:30:46)

20/02/10
Тишина – закономерный финал этого спектакля. На аплодисменты просто нет сил, они идут вразрез с внутренним состоянием после спектакля. Ближе к финалу с ужасом понимая, что вот уже совсем скоро придется поднять руки и попытаться свести ладони, что сделать в принципе не возможно. Внутреннее «...ощущаешь себя внутри благодати – и все-таки совсем не там...ну... как во чреве мачехи...» опустошение не позволяет этого сделать. Ты стоишь на том самом перекрестке трех дорог... Должна быть тишина и тогда можно будет как-то осознать, переварить, вернуться в жизнь.
Вот закрываются ворота (даже немного жаль, что они открываются, остались бы закрытыми, вот это был бы удар в мозг – открыли стены, выплеснули все в тебя, а потом закрыли их, а дальше... живи как сможешь), Эдип остается за стеной событий, а по нашу сторону месиво и... нужна тишина. Освобождающая, целебная, мучительная, вязкая. Утопая в ней, остаешься на каком-то своем перекрестке трех дорог и не знаешь в какую тебе сторону, да и нужно ли вообще идти, и если все-таки нужно, то как... «Удушающий страх, удар, мрак, а потом ...я поплыл по какому-то странному небу, забывая, вспоминая и опять забывая; ... было страшно, и грустно, и тоскливо, отчаянно тоскливо» (с)
Тишина
Руки не слушаются, мысли не слушаются. Повелитель? Песчинка? Та самая «мышка полевая» (и(с) «Кукол»)? Идти своей дорогой...? Мне страшно...
Тишина
Спектакль после которого долго не возвращаешься в мир, а в тишине внутри себя перебираешь карточки похожие на библиотечный каталог и на каждой из них что-то написано. Что-то о тебе и для тебя, но разобрать записи не удается, так и блуждаешь пальцами вперед-назад перебирая эти карточки и пытаясь прочитать написанное...
Сейчас я не знаю о чем был спектакль, не хочу об этом думать... Знаю, что обо мне, как и дОлжно быть спектаклю. Он просто был, встряхнул и вывернул, мазохистстки приятно выпасть после спектакля в туман и барахтаться в его вязкой невесомости, ощущать себя... «я есть» и это правильно, а все остальное – моя дорога...
Тишина...

Отредактировано rrr_may (2010-03-04 14:42:54)

25 мая 2011

Очень трудно отказаться от ставших привычными параллелей с «Калигулой» и «Драконом», но тащить их не хочется, потому что «Эдип» самостоятельно вышибает мозг, без всяких примесей. Все остальное где-то там есть (куда ж оно денется), но лишь тенью от металлических оград, не более. Чтобы это понять понадобилось время, а ступенькой к этому пониманию стал майский «Гамлет».

ОФФ. А потому что «Гамлет» - это «Эдип» ))) Всегда складывала «Гамлета» с «Калигулой». Возможно из-за того, что главную роль в этих спектаклях играл один и тот же актер.
Но на майском «Гамлете» вдруг увидела, что Максим Лакомкин играет нечто другое, возможно до конца не сформировавшееся, возможно каждый спектакль разное, не знаю. Мне все еще трудно «прочитывать» спектакль, не сравнивая с тем же «Калигулой» или вот теперь с «Эдипом». Параллели проводятся сами собой, память подкидывает привычное и так удобнее и проще, но в мае стало ясно – Гамлет будет иным, своим, отличным от чего бы то ни было и будет говорить о чем-то своем, поверх того, что заложено в спектакле (и стандартная оговорка – хочется надеяться и верить, пока верить хочется).
В общем-то, нечто свое не похожее ни на что было уже в майском спектакле, ну да мелькали тени, извините за выражение, экзистенциализма, а как без них-то. Но финал... он как-то непроизвольно сложился с «Эдипом», точнее той мыслью – что судьбой предначертано, то и случится, как бы ты не убегал от нее (а выстреливала бы эта мысль в «Фотоаппаратах», сложилось бы с ними))).
Точка – «...как и рапира с ядом...» – стала для Гамлета точкой невозврата, но не смерти (что он понимает, что убит и все жизнь закончилась), а невозврата для решения – «не быть» (Я не складываю «не быть» и «не жить, умереть», не хочу отождествлять, хотя знак равенства просится. «Не быть» = отказаться от борьбы, лечь в течение и плыть, а не лечь сразу под нож. Нет, если течение приведет к ножу, значит, приведет). Гамлет весь спектакль хотел «быть» и бился за это, а судьба ему чертила и упорно прочерчивала – «не быть». Он сопротивлялся, избегал смерти, сбежал с корабля, избежал кубка с ядом (в нашем спектакле именно избежал, случайно, потому что Гертруду жажда замучила на поединке), но рапира с ядом. Сколько стрел в него запустила судьба, увернулся от всех, а одна шальная задела. И здесь строго по «Эдипу» - предначертано и хрен ты увернешься, если где-то там, кто-то решил что будет с тобой вот так. И наступает какая-то странная растерянность – а стоит ли так биться? – Но, посмотришь на тень Гамлета (не Отца, а самого Принца, тень движущуюся на зал в финале) и понимаешь – стОит. Только получится ли также как у этого Гамлета?... Надо постараться...
---
«Гамлет» случился до «Эдипа», заронив сомнение, а «Эдип» придал уверенности.
Отдельные, самостоятельные истории, лишь с тенью параллелей и это классно! ))
-----

Спектакль начался с того, что зрителя будто бы сделали участником хора, человеком из города, человеком, который пришел к Царю с каким-то своим вопросом. Эдип так и говорил: «знаю, все ваши бедствия я знаю». Это обращение было /непривычно/ не к представителям города, а в зал. Нет, постойте, откуда вы можете знать? Но Эдип, уверяет, что знает, а еще уверяет, что он самый что ни на есть надежный защитник, да еще переживает («я плакал о городе, о вас и о себе»). В общем, легко понять остальных почему они протягивают руки. Потому что за тебя заранее подумали, да еще обнадежили, пообещали, что думают впредь. Конечно при таком раскладе проще прийти и поныть: «спаси нас царь». А там и ручки не лень будет протянуть, если спасут, и напрягаться не придется.

И тут два своеобразных полюса, причем крайности:
- хор как олицетворение слабости человека – «все жалуются на жизнь»;
- Царь Эдип – некая сила, надежда, опора на которую можно положиться, то есть практически те самые боги, которым все там молятся.
Зритель все-таки где-то посередине. Мы не протягиваем руки и не просим, стало быть, мы отдельно от хора, до Эдипа нам далеко, мы ж не цари. А дальше получается интересная штука - Эдип словно берет на себя твои заботы и, тем самым почти вынуждает, стать в ряд с хором и протягивать руки – не парьтесь, я переживаю, я думаю, я решу проблемы. Искушение то еще – спихнуть все на него и все, тем более он, ну, прямым текстом не требует, но всячески вынуждает. Наверное, Креонт мог бы стать неким стопором – остановитесь, одумайтесь, сами решайте проблемы, надо помолиться, помолись, а дальше – сам. Но это лишь предположение...
Тут проявляется Ланцелот, который и третья голова и одновременно нет, но о нем может быть позже

Возвращаюсь к мысли «Эдип – практически бог». Практически, но не бог/боги (слово сильное, но оно самое точное в данном случае). Потому что боги (тут пишу исключительно по «Калигуле») несправедливы, поскольку делают людей несчастными, люди умирают и т.п. Эдип в данной ситуации эдакий идеальный бог, он защитник и спаситель, несущий только благо, спасающий народ и плохого (то есть убивать, грабить и т.п.) ничего делать не собирается, просто потому что не нужно, а может быть это ланцелотские замашки – несу офигительное благо другим (В тоже время Эдип, когда его разозлили тем, что они не думали искать убийц царя Лая, был в секунде чтобы не покрошить все в винегрет, но самое ужасное все были бы согласны на это, но это после). Так чего ж к нему руки не протянуть и молиться не стоит. Милое дело и жить припеваючи.

Этот «идеальный бог» - это Калигула обретший свободу, то есть то к чему стремился Калигула, Царь Эдип достиг. Эдип – это Калигула, обретший безграничную свободу.
Но и здесь куча допущений и различий.
Калигула (сама доброта))) пытался научить других. Эдип на других не заморачивался, наверное, и цели у него такой не было – обрести свободу, извините за выражение, «безнаказанного убийцы» ...
ОФФ. Кстати в свете «Эдипа» это «Калигульское» определение приобретает интересное значение. В финале, когда Калигула произносит, что обрел «радость безнаказанного убийцы». Опущу «радость», так как это отдельный разговор, а вот «безнаказанный убийца» - вполне определенно, ведь Калигула убивает всех направо и налево. В какой-то степени Эдип тоже «безнаказанный убийца», но он убивает не напрямую, он убивает своим возвышением, хор протягивает руки и перестает думать/стремиться/хотеть и т.п. А это тоже своеобразное «убийство». И память подкидывает фразу из «Комнаты Джованни», когда Дэвид говорит Хелле - «откуда ты знаешь, может быть я уже когда-нибудь, кого-нибудь убил», ведь убил не напрямую, убил словом, действием.
…тем не менее Эдип фактически обладает этой самой свободой. Он обладает властью и пользуется ею. Не убивает, но опять же потому что ему этого не нужно. Это было что-то невероятное – Калигула перешагнувший логику. Хотелось увидеть Бакалова в роли Калигулы. Увидела. Больше не хочу)) Потому что страшно (не в смысле плохо, а в смысле ноги отнимаются). Признаться, казалось, что видела все ипостаси актера. В той или иной мере круг очерчен. Щаззз. В смысле ничего подобного)))

Интересно (тут я еще не до конца разобралась, но...) Эдип собирается и готов с судьбой бороться (а чем это не калигульские замашки, «сравняться с богами»=«бороться с богами», «бороться с судьбой») при этом посылает Креонта узнать у той самой судьбы ее планы. Нагло конечно, в открытую вызнавать план действий своего «противника». Причем ведь не сам поехал, а «шпиона» послал. А своеобразной исходной точкой, после которой шпион послан к оракулу, становится загадочный «предел отчаяния и скорби». Впрочем, не знаю, Эдипа хоть как-то этот предел затрагивает или лишь народ и всяческие неприятности с городом...

Надежность, которая подкупает сначала, позже сменяется не самым добродушным оскалом. Сначала это лишь довольно строгий допрос о случившемся – кто убил и что делали. Но с каждым последующим слова все отрывистее и резче, а чуть ли не заискивание хора все примитивнее – мы сейчас все-все расскажем, мы хорошие, правда-правда, не оставь нас царь Эдип, и вообще ты самый лучший царь, ты нас спас и мы тебе молимся. И здесь (все и так-то были по разные стороны) расходятся еще дальше: одни вниз, а другой – вверх. А дальше все вместе и по отдельности...
Раз. Царь Эдип становится зверем, который в любой момент может клацнуть зубами. И он почти клацает, когда повышает голоc на хор. И тут сто пятьдесят раз подумаешь протягивать ли руки этому царю, а они все равно протягивают, склоняются и протягивают. Добродушный правитель? Ему оракул вещает выгнать из города человека – да не вопрос, из-под земли достану и выгоню. А сказал бы оракул убить, убил бы (дословно не помню, но скверну, что взросла в земле фиванской он собирался истребить изгнанием иль умерщвлением). Вот тут был Калигула из Калигул, не просто обладающий, а пользующийся властью. И от этого становилось, мягко говоря, не по себе.
Два. Эдип рьяно хватается за полученное «донесение». Но за какой край? (за оба или за какой-то сильнее дергает?) – он разрешил загадку сфинкса, готов бороться с судьбой, а она ему подкидывает еще одну загадку, то есть в этом, возможно, азарт Эдипа как игрока – щелкать подкидываемые судьбой загадки и возвышаться над ними. В тоже время – Эдип царствует и ему кайфово, но в городе проблемы, соответственно подкашивается и правление, так что надо срочно разгадать загадку, чтобы не свалиться. То есть тень  Ланцелота, как профессионального рыцаря, но здесь сражение несколько иного плана: сражение за спасение народа и как следствие за свое положение.
Три. Где-то там внутри в нем живет страх перед предсказанием. Он привык бороться с этим предсказанием и пытаться уйти от него. Наверное и здесь есть определенная движущая сила, принимаемого решения раскрутить загадку.
Четыре. Что-то там еще есть... Потому что это решение действовать, словно состояло из не одного десятка причин. Эдип всячески начинает ругать хор и кто-то там находит силы/голову (кажется домочадец) одернуть царя, быть может у хора был шанс реабилитироваться и действовать, если бы этот хор бросить в воду и заставить плыть (а что приказать распутать задачку иначе убью, как миленькие бы зашевелились, в общем-то голос и прорезается после угроз – чума вам в руки – а ну как правда чума, все-таки почти бог угрожает), но Эдип уже не слышит, он ослеплен своим решением, которое питается какими-то сугубо его «проблемами».
...

это еще не все)))

Отредактировано rrr_may (2011-06-08 03:39:22)

11 декабря 2011 (осталось только это)
Жаль, что нельзя увидеть спектакль с чистого листа. Увидеть впервые и прочитать его по-другому. «Эдип» долго не складывался, а потом вдруг прочитался, хотелось во вдруг открывшихся смыслах поплавать и несколько спектаклей это успешно удавалось. А вчера спектакль был другой и о другом, и, немного жаль, что читать его начала по открытой когда-то колее. Какие-то штуки, почти наверняка, потеряла...
Хор такой отчетливый, яркий в своих красках, отношении к богам/молитвам/вере. Кто-то действительно верит, кто-то не верит, кто-то боится, кто-то подвержен влиянию. Такая разношерстная, разномастная типичность...
Думаю, что Домочатец (Астапенко) вполне мог быть здешним Геликоном (имхо)...
Ограды - заточение Эдипа, его лабиринты, его тюрьма. Да, его признание, зажатого в зубах судьбы оно всегда было жерновами, но и в каждое другое мгновение он зажат, его пространство ограничено .... Эдип свободен только здесь внутри, такая мнимая свобода, как кажущееся бегство от пророчества.
Мы все заложники своего пути. И это не стена плача, как часто называли ограду (в самом начале, когда все выходят и "молятся", хотя наверно - молятся) это остановка... И нет никакого перекрестка трех дорог. Все движутся строго вдоль стены, словно слепцы, придерживаясь рукой за ограду. И финал - врата закрываются - вот вам стена двигайтесь дальше в своем направлении
...