Страница спектакля «Гамлет» на сайте театра Тоуэн
Программка полностью по ссылке или на скрине. Вытаскиваю самое интересное:
---

Клавдий - В. Beryakovitchi
Reatizu - М. Dorachenin (театр Yugozapato)
Офелия - Huruta Минако / Л.. Yarurikowa (Yugozapato театр)
Фрейлина - Huruta Минако /, Л.. Yarurikowa (Yugozapato театр)
-
Искусство направлено адаптации - В. Beryakovitchi
Освещение - В. Климов (Сотрудничество: Ukai Мори)
---
Офелия играется в очередь с японской актрисой

(скрин с гугл-переводом страницы)

Талисман с автографами всех участников (разве не прелесть?)))
(c)

Колонны Эльсинора доставляли в репетиционный зал на третий этаж через окно )))
(c)

Даже сапоги показали)))
(c)

Афиши «Гамлета» совершенно чумового размера, рассмотреть можно все
by h_inаgаki
   

Ссылка из гостевой Юза (запись Диего)
---
«В Японии бог — это любовь, согласие и терпение»
01 апреля, 00:04
Беседовала Светлана Полякова
статья в газете «Московские новости»

Валерий Белякович рассказал, как они играли «Гамлета» в Токио в день землетрясения

Руководителя «Театра на Юго-Западе» Валерия Беляковича хорошо знают в Японии — он неоднократно ставил спектакли в токийском театре Тоэн и привозил туда свой театр на гастроли. На этот раз его позвали на постановку «Гамлета».

— Премьера вашего «Гамлета» совпала с началом катастрофы. Тем не менее спектакль состоялся… Расскажите о ваших впечатлениях.
— В день премьеры, 11 марта, мы репетировали сцену, когда Гамлет плывет в Англию, и я призывал актеров сильнее раскачивать корабль: «Давайте-давайте! Больше энергии!» Они качают, качают, и вдруг вижу, что закачались прожекторы и сцена — мне показалось, что схожу с ума. А это был первый, самый мощный толчок. Ходили стены, пол, потолок, ложи. Сумасшедший дом. Гул стоял страшный. Все выскочили в зрительный зал, пытались залезть под стулья, потом нас погнали в фойе. Нам объяснили, что на улицу нельзя выбегать: узкая токийская улица — самое опасное место. Мы остались в фойе и смотрели в окно, как скоростной поезд болтает на рельсах, которые волнами ходят под ним. Было ощущение апокалипсиса. Наша актриса Люба Ярлыкова стояла и молилась. Мы приготовились ко всему, от нас уже ничего не зависело. Ужас продолжался минут пять, потом постепенно стих. А 14 марта трясло уже спектакль. Толчок пришелся как раз на сцену с моим участием: я — Клавдий — уговаривал Лаэрта убить Гамлета. Толчок был уже не такой сильный, баллов пять. Мелькнула мысль: сейчас кто-нибудь встанет и скажет: «Ну все, заканчивайте», — но никто не встал и не ушел. Мы продолжали играть, на 3–4 минуты шум землетрясения стал нашим музыкальным сопровождением.

— Дирекция из соображений безопасности не запретила представление?
— Во-первых, японцы знают, что самый чудовищный именно первый удар. Последующие слабее. И все, что могло, по возможности работало. Никулинский цирк, который приехал туда на гастроли, конечно, представления отменил сразу, потому что у них и без землетрясения опасно. А в театре нет такого риска. Уехать мы не могли (билеты на самолет у нас были на 19-е), а оставаться и ничего не делать... Кроме того, после страшного землетрясения в 1923 году, когда весь деревянный Токио разрушился, японцы строят сейсмоустойчивые дома. И город выстоял! Наш костюмер был в центральном районе Синдзюку, где скрежетали и качались со страшной амплитудой 40-этажные небоскребы. Но ничто не упало!

— Как реагировал зритель?
— Все билеты были раскуплены заранее. Но после первого толчка остановились электрички, метро, весь транспорт на острове Хонсю. Поэтому в день премьеры в зале сидели только два зрителя — единственный добравшийся театральный «император» с острова Кюсю, из города Фукуока, и актриса Комаки Курихара (российский зритель знает ее по фильмам «Москва — любовь моя» Александра Митты и «Мелодии белой ночи» Сергея Соловьева. — С.П.). А также несколько человек из персонала театра.

— Кто такой театральный «император»?
— В Японии в каждом городе есть общество любителей театра и свой председатель — его называют театральный «император». Каждый член общества один раз в год платит взнос. Эти деньги идут на зарплату «императору» и спектакли. «Императоры» — наиболее компетентные любители театра — собираются на семинары, ездят на все премьеры в Токио, всегда в курсе того, что происходит в театральном мире. Они отбирают спектакли, которые стоит купить. Но одобрить покупку должны все императоры данного острова. Приходится уговаривать несогласного. Если это получается, то на счет театра переводят баснословную сумму, и тому уже не надо тратить силы и время на рекламу, афиши, потому что куда бы ни приехали — везде набитые залы. Билетов не продают. Места — только для членов общества.

— Так спектакль никто и не посмотрел?
— Мы играли до 18-го, дали семь представлений. И с каждым разом людей было все больше. На последних двух спектаклях зал был полон. Крики «браво!», слезы.

— А что в это время творилось на улицах? Как выглядела паника по-японски?
— Я люблю эту страну, это совсем другое измерение! Когда Никита Михалков назвал землетрясение божьей карой, мне это показалось нелепым, потому что в Японии бог — это прежде всего любовь, согласие и терпение. Вы бы видели, как японцы терпеливо стоят в очередях, например ожидая поезда в метро, — никогда никто не толкнет друг друга. Там живешь как в раю. А когда происходят такие катаклизмы, никто не поднимает цену на такси или на воду, если она исчезает из магазинов. После спектакля мы возвращались в гостиницу пешком. Электротранспорт не работал, автомобили на дорогах часами стояли в пробках, миллионы людей шли пешком. Многие заворачивались в фольгу и ночевали в офисах. Но никакой паники, никакого пьяного уродства, мародерства. Их сплачивала эта трагедия, делала еще более организованными. При этом работало все, что могло работать, хотя трясло все время. Они свою жизнь не останавливали. Я сейчас не отхожу от телевизора. Смотрю новости. Мое сердце там, с ними. Я молю бога, чтобы эти реакторы заглушили. И чтобы этот удивительный народ не пострадал. У них ведь всей земли — с Московскую область. Если мы оградили чернобыльскую зону и можем забыть про нее, то для них такой кусок земли — огромная потеря.

— Что вам пришлось пережить в связи с землетрясением?
— Опустели полки в магазинах, и так было до самого нашего отъезда. Диковато: я езжу туда все 20 лет и всегда вижу полное изобилие, а вечером еще и скидки делают на 20–50% — лишь бы раскупили. Всякие чипсы и варенье остались, а продукты первой необходимости — нарезанная сырая рыба, которую японцы едят каждый день, просто полив соусом, — пропали. На третий день исчезла минеральная вода, и кое-кто из наших занервничал. Да разве это для нас, русских, лишения? В Японии воду можно пить из крана.

— Как вас «открыли» японцы?
— Лет 20 назад в Москве работал корреспондентом профессор-театровед Синди-сан Хорейя. Он увидел наш спектакль «Гамлет» с Виктором Авиловым. Под впечатлением рассказал о нем руководству театра Тоэн, они приехали, посмотрели, пригласили спектакль на гастроли. «Гамлета» мы показали в Японии 60 раз! А потом мне предложили поставить «Ромео и Джульетту» на двух языках: семья Ромео была русская, а Джульетты — японцы. И перевод даже не требовался, потому что когда любят друг друга или ненавидят — это понятно без слов, когда дерутся или погибают — тоже ясно. А когда играют представители двух наций, коллизии становятся глубиннее, эффектнее, объемнее. Спектакль хотели посмотреть все острова, и мы играли его четыре года. В каком-то году он был даже номинирован как лучший спектакль года.

В театре Тоэн, которому недавно исполнилось 50 лет, очень велико желание освоить чужую эстетику, прорваться в чужую культуру. Когда-то там Анатолий Эфрос поставил «Месяц в деревне» с Комаки Курихарой. Я делал в Тоэне «Трехгрошовую оперу» Брехта, «Мольера» Булгакова, «На дне» Горького, который по степени популярности мог сравниться с «Ромео и Джульеттой», его тоже посмотрели уже несколько островов. Кроме того, я поставил «Гамлета» в театре «Пикколо» в Осаке.

— Трудно работать с японскими актерами?
— В Японии нет театральных школ типа нашего ГИТИСа или «Щуки». Актеры приходят в театр просто с улицы, как в студию, и учатся на практике. К тому же если в России кроме театра представления есть еще и театр переживания, психологический театр, то в японских традиционных театрах кабуки и но, а также в национальных драматических театрах актеры только представляют. Входить в роль, переживать, помещать свое «я» в предлагаемые обстоятельства, присваивать роль и только после этого действовать от лица персонажа им трудно. Когда ставишь перед ними задачу — здесь надо плакать, они сразу начинают рыдать, пропустив момент зарождения эмоции.

— Актер буквально выполняет ваше указание, честно рыдает, а вы недовольны. Как реагируют японцы?
— Вы не представляете, какое дикое желание у японцев проникнуть в русскую школу театра переживания! Я ведь им еще убедительно показываю, как правильно. И злиться на это они не могут, так как чувствуют, что это правда человеческая. Хотя, надо сказать, что эмоции у японцев и в жизни взрывчатые, более открытые, чем у русских «валенков». Как только эмоция возникает, она сразу выплескивается и ее видно. Если у нас негатив может копиться годами и вызревает драка со злобой на весь мир, то японская агрессивность быстро вспыхивает и быстро гаснет. И когда в «пьяную пятницу» у них возникают потасовки, они на самом деле не дерутся, а пугают друг друга. За этим не стоит накопленная обида.

— Как же отнеслась к вашему «Гамлету» Комаки Курихара?
— Она пришла с большим букетом, ушла в слезах. А театральный «император» из Фукуоки купил спектакль без лишних слов.

Еще одна фотография афиши
   

Еще несколько фотографий «Гамлета» (март 2011) из блога
   

   

Афиша «На дне» 2012, пока небольшого размера с сайта Театра Тоэн, но то ли еще будет )))

И несколько фотографий в ожидании репетиций (по дате – январь 2012)
   
(c)   (c)