Интрига растет, страсти накаляются, уж близок час премьеры!  )

И снова верстальщику руки оборвать :/ Оказывается, ВТБ 24 тоже (всем советом директоров, наверно) в спектакле играет...ужасужас, товарищи
Ну хоть бы правом нижнем углу, что-ли? Даже лучше видно было бы, контрастнее.

Не просто играет, а указывает путь ослепшему Эдипу! Из эмблемы же типичная стрелочка получилась, как на стенках и на полу в торговых центрах

Не метра, а шага, он же слепой - может, как Донни в "Бабочках", шаги считать:
   Мне до банка добраться легко:
   Ровно двадцать четыре шага...

О, идея! Эта песня пойдет музыкальным фоном, а на экране слоган:

      Верной
      Тропой
      Бредешь!

Отредактировано Клио (2007-10-24 02:06:51)

24.10.2007

Теперь-то ты готов поверить Богу?

Бог, Боги, их слишком много. С ними разговаривают и они отвечают. С первой секунды спектакля, когда артистов вытесняет со сцены глухая декорация они звучат не у простой ограды, это их стена плача. К ней можно прикоснуться, заставить голос обогнуть, перелететь преграду, ее можно подвинуть, но она неизменно вернется назад, как рок, сжимающий героев словно клещи.
Хищные декорации. Острые углы, замурованные пространства, без входов и выходов. Небольшие кусочки узнаваемой сцены как чужеродные организмы в сконструированном, футуристическом мире, созданном для драмы.
Произносящие молитвы читают стихи Богам, таким близким, что с ними можно и посоветоваться, но просят они у Эдипа, защиты, спасения умеряющего городу, того, что он когда-то им уже даровал. Просят на коленях, так как следовала бы просить Бога, ведь в него они верят больше. Может быть этим - народом наделившим  его правом быть их заступником, покровителем, всевышним он и заслужил свою дорогу и одержимость желанием пройти по ней до конца. Люди равнодушны к высшим силам, лишь Эдип ждет их ответа. И он приходит, от Креонта, стоящего против и идущего следом за своим царем одновременно. Он приносит туманный образ Дельфийского оракула и приводит за собой скучно-пафосного Тиресия, распарывающих первый стежок. Их ножницы – предсказания. Требующие отмщения за пролитую кровь прежнего царя Лая и отголосок первой протертой ниточки в сознании Эдипа, двадцатилетней давности – «ты убьешь своего отца и женишься на матери».
Сколькими нитками мы скреплены изнутри? Эдип (Евгений Бакалов) распадается на выкройку шаг за шагом. От правителя, готового вести за собой народ, пусть и усредненный, поначалу почти марионеточный, до белой тени, с опустошены взглядом выплакавшего душу человека, с маниакальным упорством добивающего себя. Эдип сдвигает и раздвигает сковавшие его стены, чтобы придать ускорение тому, что страшит его всю жизнь - судьбе. Тотальная судьба, фатализм на грани абсурда, такой от которого становится неуютно. Хочется сбежать, прикрываясь верой – мы сила. Да кто же нам это внушил?
(Простите, не в тему, но Алексею Матошину и Олегу Леушину до таких высот на предпремьерном показе долететь не удалось, даже подняться близко не сумели. До роли Евгения Бакалова можно дотронутся, и она обратится в пепел костюма, образа, пьесы, он сплошная выработанная энергия)
Нам лишь позволено наблюдать представление, где мальчишка Эдип объясняет воспитательнице-матери-жене Иокасте почему подрался с Креонтом, и она будет мило улыбаясь разводить мальчиков по углам, в одном из которых ссылка, а в другом беспредельная чернота.
Тьма, обрисованная пунктиром тишины диалога  Эдипа и Пастуха Лая, знающего правду о его происхождении. Когда играют не слова, а паузы, мучающего Эдипа вопроса, ответ, на который он знает, и страх пастуха коснутся неумолимой воли  Богов в слух. Все будет так страшно, давай помолчим. Эта та единственная святая правда, которой надо было следовать, та которую отмолчал Михаил Докин, трагическая запетая изогнувшейся Иокасты. Все самое ужасное здесь сыграно без слов. Даже эпопея самоубийства Иокасты и ослепления Эдипа, в формате желтушной газеты разыгрываемая Домочадцем – Дмитрием Козловым. Дешевое любопыство – Санникова, обезоруживающая боль - Тагиева, выстраданное отчаянье – Докина, сострадание – Курочкина, вот лакмусовые бумажки фарса жуткой истории о черной-черной комнате и черном-черном гробе смакуемой свидетелем – слугой.
Возможно, он поручится, за то что в конце, с выколотыми глазами нам явится Эдип? Уже не существующий, человек, неподдающийся сравнению ни с кем побывавшим на сцене. По дороге от начала к финалу от Эдипа ничего не осталась. Даже смирение в его устах не способ двигаться, а слова, пустые, гулкие, притянутые к земле бессмысленной тяжестью. Жестокий цирковой номер под вызывающе громкую музыку, любуйтесь  – тупость и злоба богов.
Безысходнейший финал, в котором все решило проведение, божественный промысел, немилосердный и бездушный. Эдип это Калигула. Вывернутый наизнанку, где не человек пожелала стать Богом, а Боги решили низвергнуть человека. Здесь есть свой Сципион – Креонт и свой Калигула – Валерий Романович Белякович.

Пора пересмотреть аксиому – что самый личный спектакль «Куклы», «Царь Эдип» вполне может оспорить пальму первенства.

Отредактировано Lek (2007-10-25 08:17:13)

rrr_may
Не прибедняйтесь девушка, с учетом того, что начали значительно позже вы видели почти весь спектакль.

На предпремьерном с осмысленной ролью, это действительно почти неприлично, а уж как непривычно ))

Так и есть, в глазах двоится. Например, Илокаста, не потому что Цезонию играет та же актриса, трактовка жены-матери, в первом случае и  любовницы-няньки во втором, бросается в глаза. Причем в «Эдипе» это выглядит естественней и уместней. А сцена Креонта и Эдипа визуально чем-то схожа с сценой Калигула – Сципион, причину уловить не успела, надо увидеть как минимум еще раз, но ассоциация возникает моментально.

Обеими руками подписываюсь!

Мне вот ночью написать не довелось, и даже подумать на досуге по свежим следам не вышло. Посему - утро вечера мудрЁнее вышло...

* * *
Не знаю, кому как, а мне решение с декорациями к «Царю Эдипу» в результате пришлось по вкусу. Это не значит, что я съем все, что ни подаст к столу В.Р., но ядом для меня новая постановка не стала. Но это все же пища тяжелая, два дня подряд ее принимать не стоит, пожалуй.
В.Р. нашел отличный способ поддерживать своих актеров в форме без отрыва от производства – тут тебе и тренажерный зал, и боксерская груша, пардон, профиль.
Перекраивать мизерное пространство сцены такими нетеатральными объектами - одна из его фирменных «примочек». Люблю, да. Пусть и из стройматериалов. Был один лежащий на поверхности момент – но тем он мне и люб, что столь очевиден: Эдип, говорящий о жерновах судьбы, как бы зажат между зубчатых створок.
С другой стороны напрашивалась параллель с Нотр-Дамом – где Фролло сопротивлялся судьбе, расталкивая сходящиеся каменные колонны.
Общее впечатление совсем даже не пшик. Еще не решила, нравятся мне комиковатые вставки с еще одним характерным для ЮЗ элементом – пантомимой – или не нравятся, без нервной усмешки не обошлось. Так же под вопросом и отношение к сцене «Креонт меня не любит». Бакалов – мастер комического эпизода, но нет у меня уверенности, что здесь это так уж необходимо. С другой стороны, если бы не его «детский» голос, не гримасы Санникова, не истерики Докина и не руки-в-брючество Козлова, получилась бы банальная ровная и унылая трагедия на классическую тему. А так – точечное ломание комедии порой действовало как проявитель на пленку – когда нервические смешки в зале отзываются мурашками на твоей спине.
Не могу сказать, что из вчерашних мне кто-то не понравился – некоторые приятно удивили, хотя, в принципе, и так почти от всех знаешь, чего ждать.
По рукам, правда, половине понадавать бы – но это хроника, увы.

* * *
Еще кое-что, пока помню.

Эдип несется к пропасти семимильными шагами. Пророческий сон – туман кончается, сразу за ним пропасть. Каждый из его окружения в свое время сделал то, что считал нужным, каждый внес свою лепту в гибель царя. Цепочка следствий случайного выбора.
Очень сильные по воздействию сцены противостояния Эдипа и Креонта, провидца Тиресия и Эдипа, Эдипа и старого пастуха. Последняя – самая сильная.
Напряжение, понимание, предчувствие, необратимость, неизбежность.
Молчание пастуха красноречиво, и призывает самого Эдипа к молчанию, но Эдип ослепнет позже, а сейчас он глух к голосу разума. Не следует задавать вопросов, чтобы не получать тех ответов, которых страшишься. Эдип страшился не того, что было воистину страшным.
Умеет Бакалов класс показать. Ух!
Иванова-Иокаста. Хорошо пошла. Мужу – одна улыбка, брату – другая, залу/народу третья – приторно-сладкая, словно уже скрывающая грядущий кошмар, попытка сохранить лицо до того, как в этом возникнет необходимость. И ужас – когда наступает прозрение.
О, сколько было прозревших! Или так: сколько было не желающих ни видеть, ни слышать, но им все же пришлось это сделать.
Долженков-Тиресий. Уважаю. Был Каифа, теперь есть и Тиресий. Сила, которой не ожидаешь.
Курочкин-гонец, Санников-гонец. Древнегреческая трагедия с налетом итальянской оперы – чуть странно, но впечатляет.
Санников-пастух. Не ведает, что творит. Правда – любой ценой? Почему бы и нет, когда платить эту цену не ему.
Козлов-Домочадец. Хорош, но… пафосен. Все хорошо в меру, и маску лучше бы переодеть.
Докин-Пастух. =Актер из Гамлета. Та же сила и проникновенность. Умеет человек держать в руке.
Тагиев-Креонт. Свободный человек. Власть не равна свободе и ее не означает.    «Старички», вам активно наступают на пятки.

Отредактировано Quasi (2007-10-30 19:45:45)