Глубокое подполье зрительного зала

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Глубокое подполье зрительного зала » Вернадского 125 » Для сравнения... и не только


Для сравнения... и не только

Сообщений 21 страница 40 из 79

21

Я закинула ссылку на форум, вместе с её авторством :)

0

22

Когда-то нашла ссылку, а потом капитально забыла.

Dostoevsky-trip Юрия Урнова

http://www.red-torch.ru/falbom/dostoevski_01.jpg

http://www.red-torch.ru/rus/select.php? … mp;limit=1

Отредактировано Lek (2008-01-19 20:48:59)

0

23

"Ревизор" в постановке Николая Коляды, от 29/01/2008

* * *
"Ла-ла-ла..." (с) Хлестаков   

Проездом в Москве из Питера ( или таки из Екатеринбурга?) в Саратовскую губернию ревизор Олег Ягодин брал взаймы у местных чиновников деньги, которых у них, по всей видимости, как грязи.
Городничий - "отец родной", он же - глава местной церковной ячейки, он же - любитель похлебать водочку с подчиненными, причем в нервном или датом состоянии стабильно приобретает манеру речи незабвенного Е.Б.Н., что в паре с питерским происхождением заезжего гостя и даже некоторым (то бишь, периодически проявляющимся в элементах мимики) портретным сходством последнего с тем, который на третий срок обещает не идти, дает почву для интересных выводов.

Мужчины уездного города ставят ударения куда ни попадя. Женщины - стабильно на последний слог фразы.
В галошах ходят посуху-почисту, по грязи - босиком, после моя ноги. Т.е. галоши обувь парадная, дорогая, ее беречь надо :-)

Комнатка под лестницей превратилась в закуток размером с будку для рослой овчарки/сенбернара.
Осип приобрел замечательный татарский акцент (не убеждайте меня, что он может быть любым тюркским - в Е-бурге из тюркских народов больше всего именно татар, по себе знаю ;-)) и зазвучал как Ёсип. Головные уборы для всех мужчин, кстати, видимо насобирали как раз у вышеозначенного местного населения. А когда в ответ на какую-то реплику градоначальника ЛяпкИн-ТяпкИн, ЗемлЯ-НикА и Хлопов начали петь что-то веселенькое и, опять же, явно татарское, я поняла, что попала куда надо, и травы от режиссера мне больше не надо, т.к. я уже сама дошла до кондиции.
К вопросу о траве. За траву был зеленый лук. Его сажали в грязь, им закусывали 40-градусную, и тайком покуривали, видимо, тоже его. Заезжий специализировался на белом порошке неясного происхождения и многопрофильного назначения.

Напившийся в богоУгодном заведении "чиновник" стал натурально свиньёй и валялся в грязи. Там и уснул. Было интересно, оставят на время антракта спать прямо так или нет? Нет - достали, отмыли, в полотенце (до того висевшее в качестве элемента декораций вместе с десятком собратьев)завернули и унесли. Ёсип и унес, даром что на вид еще худосочнее хозяина.
Грязь вообще была многозначнее и многопрофильнее некуда. Помимо денег у нее было еще одно очаровательное по символизму и незатейливости назначение... Городничий в гостинице у Хлестакова был изрядно напуган... а что у нас делают напуганные? Правильно, испытывают приступы медвежьей болезни.

А городничий - это ведь он из грязи в князи хотел. Все просто.

* * *
Фотографии на сайте Коляда-Театра
Хлестаков
http://kolyada-theatre.ur.ru/photo/revizor2/phpFEIccv.jpg

Отредактировано Quasi (2008-01-30 23:23:16)

0

24

Что случилось в зоопарке? (Ильхом)

Для начала в двух словах опишу место: Ильхом камерный театр, восемь рядов около 120 мест, сцена разместилась в подвале (ничего не напоминает? )). В прицепе сцены как таковой и нет, это просто пространство, над которым поднимаются ряды, между первым рядом и местом где идет спектакль не существует «разделительной полосы», остальные ряды находятся на возвышениях. Когда заходишь в зал чтобы оказаться на сцене надо еще спускаться несколько ступеней или пробалансировать по надстроенным деревянными помостам к своему месту в других рядах (выглядит это как система лестниц). По центру стоит «печка» - она же поддерживающая свод колона, если не ошибаюсь, их даже несколько, только здесь они находятся в зрительном зале.
Декорации спектакля одна длиннющая скамейка, местами изрисованная подростками прогуливавшимися в парке и плазменный экран на заднем фоне где сначала маячат «Водные лилии» Моне, то расплываясь, то приобретая четкие очертания, а затем идет перевод. Спектакль двуязычный. Не знаю, связано ли это с неделею американской культуры проходившей в театре или вполне объяснимый отличный английский Джерри эксплуатируют на постоянной основе
Сначала на сцене появляется Питер (Глеб Косихин), нечто настроенное на прекрасный день и раскрытое миру в меру своей воспитанности, нечто выражаемое набившем оскомину словом – позитивное, с журналом и кактусом под мышкой, а издалека за его прогулкой у скамейки наблюдает Джерри (Тайлер Поламски).  Когда Питер теряет стекло от очков, Джерри пытается привлечь его внимание, но это не человеческие жесты, а поведение обезьяны в зоопарке и Джерри стоит больших трудов перейти от него к человеческой манере движения и речи. Заговорив, он сталкивается с новой проблемой заключающейся в том, что языки у них тоже разные и какое-то время это требует поиска понимания… вернее поиск понимания это почти весь спектакль, но откровенные препятствия ставятся лишь самом начале. Питер – растение, как его кактус, Джерри – животное, как те, что живут в клетках в зоопарке, но это я забегаю вперед, сначала было слово. Попытка пообщаться, вежливые ответы и мучительное желание Джерри пробраться на скамейку Питера. Всякий раз, теряя внимание Питера, Джерри пытается перенастроиться, чтобы снова его привлечь: «вы знаете, что сегодня случилось в зоопарке?» и «чтобы дойти куда-то надо сделать большой крюк».
Питеру это все непонятно и Джерри буквально на коленях начинает его молить о разговоре, а Питер, если и не хочет быть подопытным кроликом отказать человеку просто так не может. Он рассказывает о кошках, о жене, о своих дочерях, и их попугайчиках. «Если попугайчики болеют и их съедят кошки, то они сдохнут», радостно предлагает Джерри выход из этого положения, шокируя Питера. С этого начинаются невидимые барьеры понимания. Джерри не верит, не может поверить, что для кого-то это жизнь: кошки, попугайчики и остальной бред. Но он не может и обидеть Питера потерять его для него неприемлемо и когда натура берет свое, Джерри готов ее пересилить, извинится, вымолить прощение лишь бы сесть на скамейку. Осторожно, на самый ее край, это напряженный момент для обоих мужчин. Вот Джерри стал частью мира Питера, он теперь тоже сидит на скамейке и постепенно, сантиметр за сантиметром проникает дальше. Сделав разведку в мир Питера, Джерри завоевывает свое пространство и тащит в него за собой нового знакомого. И тот поддается…
Питер благодушный, улыбчивый, вежливый, открытый для общения и даже желающий выслушать Джерри, сплошное солнечное пятно на скамейке, Мальчик-Зайчик, правильный школьный ботаник в очках выросший до взрослого человек. Он легко вовлекается и увлекается настолько, что Джерри приходится тормозить его, чтобы вернуть в нужном ему направлении.
На мгновения они очень похожи, два рыжих блика: слушающий Питер и Джерри мысленно перебирающий собранные в детстве камушки в своем ящике, до тех пор, пока не доходит до скрытых под ними писем, «просительных»… и тех, что были позже…
Джерри экспрессивен, он словно случайно заставляет вертеться все вокруг себя, он более резкий, прямолинейный, громкий, яркий и хрупкий. Если у Питера есть опора под ногами то Джерри в постоянном поиске и вся его прямолинейность, громкость способы ее найти и устоять. Только Питеру удается высвободить руку после знакомства и Джерри сразу потерян: вот она только что была у него, такая осязаемая и ее уже нет. При этом именно Джерри упорно тащит Питера за собой, верх по скамейке, словно по квартирам в своем доме, представляя всех его обитателей в лицах, до четвертого этажа. Он двигает скамейку, переворачивает ее как мир Питера, пробуя расшатать его опору. Он заставляет Питера быть собакой в его истории. Опустится на четвереньки, кидаться на него с ненавистью и ждать подачки, а главное смотреть. Смотреть друг другу в глаза после и обретать в этом взгляде понимания. На ком учится понимать людей если не на животных? Если не на собаках, друзьях человека? Как научится понимать Бога, если не понять людей?
На этом месте заканчивается терпение Питера, он не хочет идти дальше за Джерри, а Джерри не верит что уже здесь, когда он рассказал как близко любовь и убийство Питер свернет с дороги и он его упустит.
Джерри настойчив, он отчаянно настойчив и обаятелен, а Питер непростительно благодушен. Не желая расставаться на плохой ноте он дает Джерри еще один шанс, рассказать о том, что случилось в зоопарке. Но время поджимает Джерри, Питер уже почти ушел и Джерри начинает выдавливать его со скамейке, со скамейки Питера, наседая, сжимая, сворачивая, как пружину в ожидании, что она распрямится. Сора начинается с решения вопроса, чья будет это скамейка и быстро переходит к болезненным ударам по личности. Джерри провоцирует, рассудочно обезумив, он переходит пределы простой ссоры, ставя вопрос более срезного выбора. Это моральное, физическое насилие из легкой мальчишеской перебранки до неожиданно появившегося из кармана брюк ножа. Питер удивлен этому ножу в руке Джерри меньше самого Джерри. Как он здесь оказался? Ну, тогда драка будет не равной? Он предлагает Питеру нож, он кладет его по центру скамейки, на которой они стоят, он заставляет Питера его взять, он вынуждает им воспользоваться и когда Питер делает несколько робких шагов в направлении Джерри, тот кидается в его объятья.
Теперь ты знаешь, что случилось в зоопарке?
Джерри сам вытирает нож краем одежды, спокойно и умиротворено руководит Питером, заботится, чтобы тот не забыл журнал, обувь и свой кактус. Он так боялся потерять Джерри на пол пути, но теперь, когда все случилось это уже не скамейка Питера, Джерри на всякий случай предупреждает его и об этом. «Ты не растение, ты тоже животное», - словно о витке его, Питера, эволюции  радостно сообщает Джерри.  «О Боже!» - теперь Питер говорит на английском. «О Боже!» - Джерри произносит на русском и затихает.
Зал не решается зааплодировать, актеры не решаются уйти со сцены, словно нажали на паузу. Когда и те и другие начинают понимать что делать дальше уже включают свет и неловко просят выйти из зала – антракт.

Вторым актом в спектакле идет еще одна пьеса Олби – «Три высоких женщины», о впечатлениях могу рассказать тет-а-тет, по запросу в личку, если конечно жалящие найдутся )).
Чуть позже отсканю программку )

Спектакль в снимках:

http://www.ilkhom.com/i/images/zoo39.jpg

http://www.ilkhom.com/i/images/zooweb15.jpg

http://www.ilkhom.com/i/images/zooweb14.jpg

http://www.ilkhom.com/i/images/zooweb12.jpg

Джерри (тот самый момент с воспоминаниями о собранных в дестве камушках)

http://www.ilkhom.com/i/images/zooweb10.jpg

http://www.ilkhom.com/i/images/zooweb9.jpg

История Джерри и собаки

http://www.ilkhom.com/i/images/zooweb8.jpg

Джерри: - Останься, будет забавно…

http://www.ilkhom.com/i/images/zooweb6.jpg

Питер: - Вы сошли с ума? Полиция!

http://www.ilkhom.com/i/images/zooweb5.jpg

http://www.ilkhom.com/i/images/zooweb3.jpg

http://www.ilkhom.com/i/images/zooweb2.jpg

Вот что случилось в Зоопарке

(с) http://www.ilkhom.com/

Отредактировано Lek (2008-02-09 00:51:50)

0

25

2 Клио, это все материалы, что я смогла найти.

«Дракон – сказка 1943 года»
Ильхом 1982 г. Постановка Марка Вайля

http://i044.radikal.ru/0804/ce/fc60d1b668cc.jpg

Оксана ХРИПУН.
..."Дракон - сказка 1943 года" по пьесе Е.Шварца "Дракон". Новое название для спектакля появилось после того, как в руки режиссера попал текст пьесы из архива драматурга (хранящегося в Центральном государственном архиве литературы в Москве], не прошедший в свое время цензуру. Его прямые ассоциации с жизнью советского общества ошеломляли. Марк Вайль, не задумываясь, перешагнул известный опубликованный цензурный вариант и поставил пьесу по первоначальному замыслу драматурга и тексту 1943 года.
Выход "Дракона..." совпал с моментом "жесткой атаки" на театр и состоянием напряженности зрителя, находящегося порой - в 22.00 - перед закрытыми дверями "Ильхома". (Так случалось несколько раз, когда функционеры под розными предлогами опечатывали вход в "Ильхом").
Критик О.Егошина писала: "В спектакле "Дракон -сказка 1943" введены кадры кинохроники: концлагерь, восторженная толпа обывателей, приветствующих Гитлера и Муссолини (как и парад на Красной площади, приветствие Сталина, кадры Тегеранской конференции 1943 года - О.Х.) При этом режиссер сознательно жертвует юмором Шварца, подчеркивая горечь и пафос его пьесы"'.
Кадры кинохроники завершались канканом в немецком кабаре. Пошлым канканом на городском Помосте открывалась экспозиция спектакля. Город и горожане, расположившиеся на тех же нарах, что и зрители, начинали жить обыденной радостной жизнью. Режиссер использовал, ставший излюбленным, прием сочетания условности с безусловностью. Словно из недр стоящего на Помосте игрушечного "андерсеновского" домика возникали реальные узнаваемые вещи: посуда, абажурчик, лото... Помимо этого, как справедливо отметил Ю.Смелков, режиссер пошел на стилистический эксперимент - сплетение жанров. "Сказка, притча и быль - три стилистических пласта спектакля - как бы дополняют друг друга, но в совокупности наиболее полно выражают смысловое богатство пьесы Шварца...".
Говоря о "были", присутствующий на спектакле критик считал, что ее представляют кадры кинохроники. Его сдержанность можно понять, учитывая время написания статьи - 1983 год. Музыка логически вплеталась канву спектакля, порой договаривая многое за героев, выводя подтекст в "подтекст", как, например, в диалоге Бургомистра с Генрихом о целесообразности говорить правду. "Правда", под нехитрый музыкальный аккомпанемент, вытанцовывалась ими чечеткой. Музыка В.Славина, в блестящей аранжировке Михаила Розенблюма создавала среду, в которой существовал народ - одинаково одетые в льняные костюмы бежево-серой гаммы: шляпник, садовник, музыкант, кукольник и другие горожане. Несколько выделялись три простодушные совковые проститутки: ну, что делать, работать надо, а это единственная профессия, которую Дракон не запретил. Народ в спектакле жил жизнерадостно - "мы не ведаем забот и не знаем горя, счастье в каждом доме". Люди выкрикивали, жестикулировали, махали ручками из окон, поддакивали Дракону, кричали: "пошел вон, Ланцелот!" "В спектакле подчеркивалось одиночество Ланцелота. В ильхомовской вариации к нему не приходили на помощь ремесленники. В действительности ему доставался медный тазик, "исполняющий обязанности щита", и расписка в том, что "копья не оказалось на складе". Народ в своих каморках переговаривался и рассуждал: "Хорошая душа, не стоит ни гроша, пускай она нежна, но кому она нужна? Я за нее, мой друг, не дам медяшки. Не дам!" Они пели зарифмованную прозу, спрашивая Ланцелота: "Ты хочешь мир перевернуть? Пожалуйста!..." И заходились в "жестоком танго" и шимми, наплевав на все и всех. Боялись ли горожане Дракона? Дракон, в исполнении М.Корыцева, был старым солдафоном с металлическим голосом, весь в черном, как Черный человек, необыденный. Так чего же они боялись? Только собственного, въевшегося Страха. Народ предпочитал не "высовываться". Лишь во время боя Ланцелота с Драконом они все выползали.
"Сцена в виде помоста застлана скатертью, превращена в гигантский стол. Вокруг него, вплотную к зрителям, рассаживаются "благонамеренные граждане", чтобы скоротать время в ожидании конца боя... и затевают игру в лото. Они переговариваются друг с другом, обращаются за советом к зрителям. Между сценой и залом исчезает граница. И потому вполне закономерно, что, разогнав толпу, Генрих позволял себе прикрикнуть на зрительный зал: "Встать! Все по домам!".
В конце первой части спектакля возникал грандиозный карнавал. Маршево-выходная тема хоровой какофонии — "как хотим, так и кричим, не послушаем, как желаем, так и лаем! Свободу тем, кто смеется и плачет!!!" - сменялась еле слышным ансамблем - "ах, какое время ненадежное, смутное, нервное, ах! Кто объяснит нам, что это такое? И как нам дальше жить?.. Все. Ни слова, ни слова об этом. Все!" И вновь:" Как желаем, так и лаем..." Любой спектакль - проекция своего времени. "Дракон - сказка..." - создавался в безгеройное время. Вернее, критерии героизма были несколько смещены. "Особый интерес в этом спектакле, - пишет О.Егошина, - вызывала трактовка образов Бургомистра и Генриха. Скажем, Ланцелот - безусловно походил на героев советских фильмов 30-х годов: К.Столярова, П.Кадочникова - обаятельный рыцарь без страха и упрека, а Бургомистр и другие были скорее персонажами из эрдмановских или ильфо-петровских произведений. Игра актеров, вполне конкретная и правдивая, несла в себе некую отстраненность - актеры как бы демонстрировали нам своих персонажей..." Ланцелот Игоря Чайковского был красивым, здоровым, обаятельным, светлым. Он приходил и выполнял свою работу, то, что он должен делать. Немыслимое Для времени Шварца предложение Генриха: "Парень, Уезжай. Только скажи, что уедешь, и я дам тебе коня и Разрешение на выезд"1, - его не трогало, поскольку он был однозначно запрограммирован долгом. Ланцелот в спектакле вообще был молчалив. За него договаривала музыка. Все музыкальные кульминацион-нЬ1е монологи принадлежали ему. Историк Шарлемань (В.Антонов) - был одним из горожан, его дочь Эльза (М.Шамшина) - обыкновенная
советская школьница. Надевающая фартук - как надо. Для которой слово "надо" не вызывало ни вопросов, ни сомнений. Надо быть жертвой - она будет ею. Эксцентричный Бургомистр в спектакле был зеркальным отражением слов Дракона заметившего Ланцелоту: "Знаешь, почему Бургомистр притворяется душевнобольным? Чтобы скрыть, что души у него нет вовсе". М.Каминский играл человека, у которого нет души. Никакой. Даже самой плохонькой, искалеченной. Это был мыльный пузырь. Вначале его гримасы, ужимки казались смешными. Но вот умирал Дракон, и с Бургомистром происходило превращение. Он вырастал на наших глазах, заполнял собой сцену. И тогда становилось страшновато... Безусловно, рядом с таким Бургомистром нужен был особенный Генрих. В черном кожаном пальто (реальная кожанка офицера НКВД 30-х годов), в черной шляпе Генрих (В.Фесенко) выглядел зловеще. Однако в сцене с Эльзой и отцом странный надлом слышался в его голосе. В.Фесенко играл подлеца, который не мог избавиться от мук совести.
Когда в конце спектакля Ланцелот возвращался, толпа полуобнаженных обезличенных горожан смиренно встречала его - ложась у его ног. Тела актеров, при первом же только упоминании слова "плеть" - "для гарантии свободы нужна плеть" - свертывались и... корчились от ударов. Ударов, которые никто не наносил. Стоило только напомнить.
В финале спектакля звучала колыбельная: "Завтра новый день настанет и наступит день, а пока закройте дверь, баюшки-баю... Только ты надежде верь, душу береги свою..." - фраза, повторяясь несколько раз, звучала громче и громче. Вставшие с ней актеры обращались к зрителям: "Только ты надежде верь. Душу береги свою. Веру сохрани в себе. Только ты надежде верь". Неискушенный зритель начала 80-х, не привыкший к открытому тексту, обнаженным телам и откровенной экспрессии, льющейся со сцены, испытывал явные перегрузки. После финала ильхомовского "Дракона", как после шока, зал выдерживал паузу и только после нее взрывался аплодисментами, днями и неделями обсуждая увиденный спектакль.
"Дракон..." был не просто любопытный спектакль. В 1982 году в "Ильхоме" накопилась критическая масса некой энергии, потребовавшая выхода в масштабном экспрессивном спектакле, прямом разговоре о добре и зле, о лживой идеологии, парализующей, калечащей людей. В то время - 1982 году - такой была потребность - изъясняться напрямую. Совпали настроение, взгляд режиссера, актеров с жизненной ситуацией. Они нашли в пьесе мотивы и сыграли не только о недавнем прошлом, актуальном для них в то время настоящем, но и предсказали не столь отдаленное будущее - время грядущих перемен, случившихся в СССР через четыре года.

Ильдар МУХТАРОВ. ВЗГЛЯД ИСТОРИКА.
Ильхомовский "Дракон" (1982 г.) намного предвосхитил всплеск острого интереса к этой пьесе в театре тех лет. Повторный интерес к ней, возникший в конце 80-х годов (первый случился в 60-е годы), был стимулирован как общей ситуацией начала "перестроечного периода", так и, на мой взгляд, наступлением символического оруэлловского "1984" года. Во времена перестройки сработал принцип "эха", когда одна пьеса по цепочке или одновременно ставилась в десятках разных театров. В опережающем выборе также проявилась одна из черт миссии "Ильхома". Театр умел не откликаться вслед другим, а первым восклицать "ау".
Громоздкий и масштабный (по рамкам ильхомовских сцены и зала) "Дракон", отягощенный современным набором пластики, музыки, эмоциональными взрывами полуобнаженных статистов, массовыми сценами, не только отдавал дань театральной моде, но стал квинтэссенцией стремления расширить физическое место действия.
Так выразился своеобразный комплекс "маленького театра". В нем часто менялась конфигурация зрительного зала, в разных спектаклях выискивались новые игровые площадки, для которых "достраивались" вторые, а то и третьи этажи, полностью оккупировались проходы, что вынуждало смотреть спектакли чуть ли не вкруговую. Отстаивая свои преимущества, "маленький театр   в чем-то все равно пытался соперничать с "большим".

Наргиза ТАШПУЛАТОВА. СЦЕНОГРАФИЯ, ЗАРИСОВКА 2.
Сценография Г.Брима, говорившая в отдельных спектаклях больше, чем сам спектакль, являла собой мир бримовской философии, его взгляда на жизнь. Как материализовать на сцене ощущение несвободы, рабского менталитета, атмосферу подобострастия, эпоху циничного тирана, укравшего у людей их индивидуальность и подчинившего их чувства жесткой системе? Брим, сын родителей-немцев, депортированных в Среднюю Азию в 30-е годы, знал эту эпоху не понаслышке.
Он поведал о ней, превратив сцену в гигантский стол-помост, оплетя стены зала двух-трехэтажными конструкциями. Конструкции напоминали нары. Центральный станок-помост попеременно превращался то в гигантский стол, то в эшафот, то в городскую площадь "страны лилипутов". Помост упирался в зеркальный "глаз". В нем каждый герой мог видеть свое кривое отражение. Нормальные люди деформировались, становились в отражении монстрами. Так и все действие метафорического спектакля, в котором стиль ретро (30-е годы) смешивался с притчей - зеркалом искореженных душ персонажей. "Комната смеха" становилась в нем местом сосредоточения примитивных желаний и скрытых людских страстей. Сказочные "андерсеновские" домики - скорлупой, в которой таились узнаваемые предметы и вещи реальных людей, о также их отнюдь не сказочные истории жизни, пред' ставшие в сказке Шварца, датированной 1943 годом

Марк ВАЙЛЬ. ВЗГЛЯД РЕЖИССЕРА
"Дракон" был начат в конце 30-х годов и завершен в 1943 году. Он действительно не был "чистой" сказкой, хотя во второй раз, поставленный в акимовском спекакле Дракон вышел зеленым чудовищем. Акимов помнил призывы к сказке и решил в конце 50-х годов пойти навстречу пожеланиям 1944 года. Впрочем спектакль это не спасло. Побывавшие на 'Драконе" в "Ильхоме" участники знаменитого в 60-х годах спектакля ленинградского Театра Комедии рассказали, как театр по чьей-то подсказке сверху собственноручно еще раз расстался с пьесой. Нашу постановку отделяли от этого спектакля и студенческого спектакля МГУ начала 60-х годов более чем два десятилетия. В 1982 году мы поставили спектакль, назвав его "Дракон - сказка 1943". Мы подняли архивные документы, связанные с пьесой (помогла аспирант МГУ Вето Исаева). Выяснили, что в ней масса неоправданных, сделанных в 1944 году и позже купюр, в результате которых исчез целый  ряд персонажей, до неузнаваемости изменился второй акт, пропал кабачок "Слава дракону", его хозяин и посетители, не встретились два молодых человека -люди одного поколения Ланцелот и Генрих, по-разному воспринимающие время Дракона. Непонятно, куда в третьем действии исчез кот Машенька (просто выпала реплика: "Арестован за распространение ложных слухов"). Восстанавливая текст по репликам и сценам, мы поняли весь смысл слов Е. Шварца, произнесенных на обсуждении в Комитете по делам искусств спектакля Театра комедии, поставленного Н. Акимовым в Ашхабаде и привезенного в  1944 году в Москву   (после чего пьеса и была забыта на пятнадцать лет): "когда-нибудь я напомню    вам ваши призывы к "чистой" сказке (выступавшие просили сделать все сказочное. - М.В.). Быть может, позже я и напишу "чистую" сказку без всяких ассоциаций. Но опыт, который выстрадало наше поколение, я должен был высказать, и я его высказал..." Я поставил историческую сказку. Думаю, мы не лишили ее поэзии, но в костюмах, деталях, логике и привычках персонажей "Дракона" попытались выразить время написания сказки. Время, каким его видел и понимал Шварц. Но (о чудо!), возвратившись назад к истокам, включив в пролог спектакля документальную кинохронику 30-40-х годов, мы услышали все те же разговоры об остроте и неуправляемости ассоциаций. Очевидно, прав Ланцелот: "С вами придется долго повозиться... в каждом из вас придется убить дракона..."
В лучший период "Ильхома" нас захватывало желание реализовывать материал в яркой и неожиданной форме. Решая и без того сложную задачу стиля исторической сказки, мы облекли ее еще и в музыкальную форму. Нас вдохновила связь с музыкой 30-х годов — временем разгула кабаре. В конце 1981 года у нас появилась собственная студия звукозаписи. И группа музыкантов, соединив струнные и духовые инструменты с первыми электронными синтезаторами, в течение месяца по ночам писала сложнейшую стереофоническую фонограмму. В итоге реализовалось не все, в музыкальном и поэтическом текстах было много недотяжек. Однако ничто не прошло бесследно. "Ильхом" научился довольно качественно писать музыку и работать со звуком. Актеры впервые столкнулись с серьезными вокальными требованиями. Месяц ночных записей "Дракона" положил начало созданию оригинальной музыки для наших спектаклей. Представители нового поколения "Ильхома" вернулись к эпохе 30-40 годов еще раз, сыграв "Счастье мое..." А. Червинского. Это был очень точный по быту и документальности образов спектакль, с замечательно выверенной сценографией и атмосферой, передающей 1947 год (режиссер В. Фесенко, художник Т. Бекмамбетов).

Источник: «Неизвестный известный "Ильхом"»
Это единственный спектакль фотографий, к которому в альбоме нет.

0

26

П.С.

Аудиозапись, той самой Колыбельной - http://stream.ifolder.ru/6083341

Нарезка отрывков из документального фильма «Да будут наши помыслы чисты» 1983 г. Оставила лишь то что, так или иначе относится к спектаклю (я так поняла это видео репетиций и прогонов). Кстати сам фильм тоже интересный, там есть отрывки из зрительских обсуждений с Вайлем, что любопытно традиция таких вот диспутов в театре сохранилась по сей день.

Видео:
http://stream.ifolder.ru/6083592
http://stream.ifolder.ru/6084783
http://stream.ifolder.ru/6085201
http://stream.ifolder.ru/6085345

0

27

Lek
Спасибо огроменное! Буду изучать :)

0

28

Здесь много букв и фотографий с «Трактирщицы» чикагского театра «АТРИУМ»
Оттуда же фотография режиссера-постановщика :)
http://i030.radikal.ru/0806/18/0266f83aa532t.jpg

0

29

"Собаки", Театр у Никитских Ворот.

Борзый ликвидирован за ненадобностью, а Малышка появляется всего 2 раза: в первый смешит чуть не до колик тем, что и как творит на сцене, во второй этим же самым с поправкой на, казалось бы, незначительные детали, пробирает до слёз так, что регистрируя ухом смешки из другого конца зала, в ужасе думаешь: "что же здесь может быть смешного?!" - оттого, что это трагедия одного ребенка, которая так же легко может стать и трагедией всех остальных.
Хромой - сначала думаешь, что это прожженный циник, ан нет... это прожженная неизбывной горечью душа.
Гордый - в нем не то, чтобы гордость всему причиной, скорее инаковость - хотя ему тоже хочется, чтобы у него был свой человек, он стоит чуть особняком.
Жужу - нет, она так и не подала голос, чуда не произошло, но какое побитое было выражение глаз и мордочки, когда Хромой, забывшись, нарисовал радужные перспективы для стаи, сказав про поющую Жужу.   
Очаровательная пара - Такса и Головастый, два интеллигентных одиночества, не боящихся признаваться в своих чувствах ни избраннику, ни окружающим... думалось, что стая отнесется к этому чувству так, как это делают дети - поднимая "слабаков" на смех и улюлюкая им вслед, но эти собаки очевидно мудрее и взрослее - счастье быстротечно, а в их обстоятельствах каждый момент его дорог.
Кот - превосходный :-) Японовед, япона мать, и хвост у него длиннее, чем у некоторых, ага...
Красивая, готовая практически на все для возвращения со дна. Кстати, "Собаки" на ЮЗ всегда были для меня параллельной реальностью классического "человеческого" произведения, но никогда это открыто не звучало, а здесь как бы случайно проскочившая фраза одного из персонажей накрепко связывает дно людское и дно собачье.
И Черный... у него своя горечь - от смертельной обиды на предателя-хозяина, горечь, которая настолько сильна, что ощущаешь боль Черного как свою, словно это тебе не то сапогом под живот дали, не то кирпичом запустили.

0

30

Написано 3 года назад, когда меня таскали к Розовскому, просительно заглядывая после спектаклей в глаза: А ведь здОрово? Правда, это здОрово?

Собаки. Театр у Никитских ворот. 09.07.05.

Минимально подключив воображение, их всех и вправду можно представить собаками: плотно сбитым иссиня-черным псом; донельзя грязной  маленькой собачонкой, дни и ночи роющейся в отбросах в поисках «хоть чего-нибудь»; гладкой сучкой с призывными глазами…
Но – собаки не играют на гитарах, не читают газет, не пьют пива и «паленой водки»… Метафора проста, как мычание – да это ж про меня, про нас про всех, какие, к черту, волки.
Заросший  Дядюшка Овраг – единственное пристанище для неудачников, ведь весь остальной мир их отверг. Здесь действует формула: «счастье» равно «хозяин». Правда, счастье, которое еще вчера казалось вечным, вдруг стремительно удаляется («…и я бежала за ним, бежала, бежала, бежала, бежала… как дура…»)… И ты, еще недавно  уверенный  в незыблемости и удачливости собственной жизни, оказываешься на обочине – а затем все глубже и глубже скатываешься по  склону на замусоренное дно. Те, кто еще вчера был с тобой добр и нежен, отталкивают тебя ногой, боясь блох и лишая. А однажды возникнет необходимость вообще избавиться от тебя, как от проблемы. Тогда придут бульдозеры – и засыплют землей твой овраг… и тебя вместе с ним…
И все-таки – ходить в новые для себя театры обязательно нужно. Хотя бы потому, что ты, возможно, ходишь совсем рядом с чем-то очень интересным… и не пересекаешься с ним.
По двум спектаклям я могу сказать: мне не совсем нравится режиссура Марка Розовского. Такое впечатление, что постановки чуть «недовинчены», и по этой легкой разболтанности построения спектакля проходит  слабина его конструкции…На первом спектакле (Песни нашего двора) я списала это на нестандартность и оригинальность самОй постановки. Но вот  другая вещь – на этот раз  в стиле «драматического мюзикла»… И - та же  «недовинченность»…
При этом – прекрасный, хотя и слегка неожиданный выбор сценического материала. Милейший (просто фантастический!) административный персонал. А еще – замечательные, энергетически наполненные АРТИСТЫ.
Я не хочу разбирать конкретные недочеты спектаклей… и не хочу называть фамилии неизвестных  актеров…
Правда… когда я в следующий раз пойду на Собак… и мне предложат «взять себе кого-нибудь из бездомных животных»…  возьму себе  Кота Ямомото – Дениса Юченкова… Очаровательное, нагловатое, безумно пластичное (как, впрочем, все коты) существо…
Дома, правда, у меня уже есть один кот… Но если они начнут друг на друга «наезжать»…  буду обоих бить тапочком… больно!

0

31

Вот еще - для сравнения...

Ромео & Джульетта. Театр им.Станиславского. 29 февраля 2008 г.

Мне понравилось. Очень. Понравилось даже больше, чем я ожидала.
Посему - с ходу, без разгона: рекомендую спектакль тем, кто еще не видел, кто хочет насладиться молодым актерским задором в комплекте с хорошей драматургией, неплохой выучкой, дивным "живым" пением, превосходной сценографией и костюмами, кто не боится слова "романтизм"... и, кстати, тем, кто сможет добродетельно не заметить те самые малые огрехи, которые неизбежны при первых выходах вчерашних студентов на профессиональную сцену.

Пожилая парочка, всё первое действие недовольно сопевшая за моей спиной, после первой сцены обменялась мнением (думаю, это сопровождалось заламыванием рук): И это Шекспир!..
Да-да, именно Шекспир! Именно со сцены перебранки слуг (если опустить Хор пролога) и начинается пьеса великого драматурга. Именно эта сцена и начинает Его Величество Игру.
"Чересчур кричат", - был финальный вердикт моих театральных соседей перед их окончательным уходом в антракте.
Ого! А как не кричать - если тебе едва четырнадцать и ты, как подросток в компании своих же в вагоне метро: чтобы утвердиться, тебе надо перешуметь всёх... доказать свое право на такое вот чувство - искреннее и красивое, как полет бабочки и столь же недолговечно-мимолетное...
Эти Ромео и Джульетта очаровательны. Они доверчивы и обидчивы, они не просчитывают своих действий даже на час вперед, они играют в жизнь и любовь, будто находятся на сцене, а не живут в своей Вероне... 
Да-да, играют, превращая в очаровательную игру романтичнейшую сцену на балконе - и оживает для их забавы всё вокруг - ветки и цветы, облака и луна, мраморные статуи... В этой игре слова любви тоже кажутся игрушечными - и такими серьезными, какими могут быть слова любви, произнесенные, когда тебе едва четырнадцать...
"Любовь на века" длится всего несколько часов - и продолжается играми в свадьбу, в дуэль, в драму расставания навеки...
Да-да, именно В ИГРУ - ибо прибежавший к отцу Лоренцо мальчишка, вместо того, чтобы решать вопрос о свадьбе и искренне обращаться к Богу - забавничает с химикатами, и возятся, будто щенки, пацаны в двух шагах от "гибели всерьез" их лучшего друга...
Продолжается игра в любовь и в спальне Джульетты - ибо там чувство, словно бесконечно красивый танец, слаженый, эффектный... но словно бы "невзаправдашный"...
...И лишь потом, когда услышит девочка утреннее пение жаворонка, перестанет она думать о красивости, и кольнет ее маленькое сердечко тоскливым предчувствием беды - но решит она, что то - тоска по уходящему возлюбленному... не поняв, что это накрыла ее огромная тень крыльев смерти...
Захохочет Ромео в гробнице, рядом со склепом умершей своей жены - то ли давя в себе испуг, то ли продолжая весело играть... и опрокинет в себя пузырек с ядом почти также беспечно, как шутки ради глотал он разные настойки и снадобья в келье у Лоренцо.
И Джульетта, уже эфемерно пугавшая себя раньше возможной смертью от кинжала, воткнет железо в живот.

Играли-играли дети - и умерли. Всерьез. Печально и навсегда.
Умерли - и в последний раз, уже НЕ играя, костенеющим языком были произнесены слова признания в вечной любви.
В последний раз был брошен взгляд на мир.
Мир этот был мал и ужасен. Это был мир, целиком состоящий из серых камней семейного склепа.
Игры кончились. Началась жизнь. Оказавшаяся тождественной смерти.
И воскрешения не будет.

Нет повести печальнее на свете...

0

32

" Ревизор "  в  театре  им.  Маяковского
Непривычно большой зал, полный, несмотря на лето и дорогущие, по меркам Ю-З, билеты. Декорации "настоящие", трактовка интересная, играют хорошо.
Лучше всех - Хлестаков (С. Удовик) - такой обаятельный неудачник, гимназист-недотёпа. Городничий рядом с ним - бандит, флибустьер (потому что - Лазарев).
Маменька и дочка соблазняют Хпестакова, принимая такие позы, что сцена "соблазнения" в Ю-З кажется образцом невинности (при том, что эротика в нашем "Ревизоре" сильнее - зато пошлости нет).
Что-то человеческое, гуманизм какой-то связаны как раз с образом Хлестакова. А в целом, спектакль играется даже не как социальная комедия, а как комедия положений - какие уж тут другие миры!  В начале и в конце спектакля возникает тема психушки, но содержания это не углубляет, и разгадать сию метафору мне не удалось - не очень-то и хотелось.
Вместо немой сцены все поют романс "Спокойно и просто мы встретились с вами"... Собственно, это лирическое послевкусие - главное, что остаётся после спектакля.
Если Белякович в самом конце или уже после конца выдаёт что-то жизнеутверждающее, то фишка Арцибашева - лирика. Так было и в "Женитьбе", и в "Карамазовых". В "Ревизоре" это менее уместно.
В общем, мне понравились практически все "Ревизоры", которые я видела в последнее время, включая чусовского в Моссовете - с Гошей Куценко. Но настоящий Гоголь - в Ю-З.
Повторяю это с упорством маньяка и со всей ответственностью бывшего учителя литературы. В Ю-З ухватили что-то главное - чего не мог объяснить словами и сам Николай Васильевич, хотя и пытался - я имею в виду всякие его "замечания". Короче, пороки можно бичевать и на других сценах, а вот  эмпиреи разные, две бездны в одном человеке и общий гуманистический пафос - это к нам!

0

33

С этим спектаклем у меня лично страааааная многолетняя история приключилась. За годы знакомства с ним я неоднократно проходила эмоциональные скачкИ от "Господи, может ли быть что-либо лучше ЭТОГО" до "и никогда больше... и не говорите мне о нем".
Мастер и Маргарита. Театральный проект Сергея Алдонина. Обычно играется на сцене театра им.Станиславского.

Этому посту 4 года и 1 месяц.
Авось, кто из москвичей и гостей столицы составит мне когда-нибудь компанию в моих "театральных заходах"... ;-)
Я сходила-таки сегодня на "Мастера и Маргариту" в Станиславского. Сходила не в первый раз.
Что сказать? "Нельзя объять не объятное". Нельзя поставить "на театре" ВЕСЬ великий роман. Можно - вычленить из него что-то важное или интересное для самого себя...
"МиМ" - спектакль, в программке которого действующие лица "Мастер" и "Маргарита" пишутся в самом конце - перед "Гостями на балу" и "Хором". Это спектакль о "нехорошей квартире", Воланде и Его свите...
Режиссер Сергей Алдонин сам играет Коровьева. Я "коллекционирую" спектакли одного названия в разных театрах, и мне приходилось видеть несколько очень неплохих Регентов-Фаготов... Но Алдонин... "Именно такой" (как сказала Ассоль, увидев капитана Грея). Коровьев - ИМЕННО ТАКОЙ. Вертлявый, гибкий, с чувственными губами и прекрасной фигурой, со слегка гнусавым голосом и потрясающими интонациями, в которых постоянно хочется повторять его словечки и фразы.
Говорят, что плохой актер играет роли. Хороший - живет в них. Алдонин живет...
Влад Гольков - Азазелло. Прекрасный актер авангардных антреприз. Странная внешность, странный грим. Он гораздо обаятельнее всех МиМовских Бегемотов, мною виденных... Хамоват и одновременно скрытен в своих эмоциях. А в какие-то моменты... Достаточно увидеть, как только что искрившиеся весельем глаза его превращаются в холодную серо-голубую сталь, чтобы понять - и этот - настоящий...
Гелла -Елена Морозова. Возможно, актриса безумна. Возможно, она просто близка к гениальности. На каждом спектакле я боюсь, что кто-то из партнеров сломает ее пополам, или она сломает пополам саму себя... Гибкая. Страстная. Страшная. Всегда - безупречна.
Не буду говорить о сегодняшнем Бегемоте - мне нравится другой исполнитель этой роли. Но хороши режиссерские задумки - отдрессированный Кот, танцующий в клетчатой юбке шотландский танец (помните - "Мессир занят - дрессирует кота. Кота могу показать") и он же, изъясняющийся с Поплавским на всех языках - от русского до японского и никак не могущий понять: ну почему тупой дядя из Киева никак не поймет простых человеческих слов - да, это именно он, Кот Ученый дал телеграмму...
И еще - Илья Исаев в роли Мастера. Описать, как он играет - невозможно. Надо видеть, какие больные глаза у актера, когда он выходит на поклоны... Все еще - Мастер. Все еще - гениален и безумен одновременно...
"Разрешите мне, мэтр, свистнуть",- просит в прологе спектакля Коровьев. И - вместо свиста - обрушивается на зал удивительный, скрежещущий и всхлипывающий "Вальс пилы" Николая Парфенюка, начинается странный танец-пробежка героев по сцене... Начинается Чудо Спектакля...
**************************************
А этому посту от роду - чуть больше дня...
"Мастер и Маргарита" (проект Сергея Алдонина). В помещении РАМТ. 17.07.2008 - закрытие сезона.

Цветы, цветы и цветы... Всегда приятный для меня дополнительный бонус в театрах.
Воспламененно-восторженное и чуть печальное окончание сезона...

А вот насколько зазеленили-закапустили последний спектакль - не мне судить. Сейчас смотрю его не чаще, чем пару раз в сезон, и за время моего отсутствия в зале сэр Алдонин и его свита такого успевают наворотить... 
(Вот скажите: отползание очаровашки Коровьева/Тамеева к авансцене с криком: "Пристрели меня, командир - главное, рацию сбереги..." - это нововведение или уже вот так - постоянно? Затянул сцену, чёрт клетчатый... Но смешно было - безумно!)

За мою МиМовскую историю я застала в этом спектакле трёх Воландов (да! я видела Сычева!), двух Коровьевых, кажется, четырех Иуд (нет! я не видела Редько!), бесчисленное множество Мастеров, Маргарит, Босых, Берлиозов... и только, например, Владис Гольк будто намертво приклеен к своему потрясающему Азазелло.
Вообще, этот спектакль - будто калейдоскоп, в котором вертятся самые яркие кусочки цветного стекла... и при повороте получаются картинки, варьюирующиеся от АХ! до суперАХ!.. впрочем, бывают и вкрапления "ну, не получилось"...
Вот странно: бывало так, что смотрела спектакль со слезами на глазах: микроскопический отход от серьеза портил спектакль так, что смотреть его было невозможно... Сейчас на том же самом моменте - тоже слёзы, но уже от хохота... а смотрится действие с ощущением полного восторга. 

Смешной вчера был спектакль. И то, что РАМТовская сцена значительно больше сцены в традиционном Стасике - веселья только добавляло, ибо зачастую персонажам, дабы переместиться с одного края подмостков на другой, приходилось элементарно бежать... "ой, не могу... колюсь!" (с) 

И вообще: основным признаком демонизма в МиМ являются не рога с копытами.... и даже не серьезное выражение лица (откуда серьез, когда сколько не рисуй поднятую бровь и не надевай черный парик -  то высветится криваватая усмешечка Сергея Эдуардыча, то блеснет его лукавый, но отнюдь не бесовский взгляд). Так что основной признак демонизма здесь (не удивляйтесь!)... шикарная обувь "иностранного консультанта" (в очередной раз - ах, какие ботиночки! а если еще с оранжевыми носочками)... 

...Вот чего мне теперь ВСЕГДА не будет хватать в спектакле, так это потрясающе красивого баритона, выпевающего перед сценой бала знаменитое "люди гибнут за металл" на чистом итальянском... Сейчас эта сцена.... ой, сколь она смешна! И смешнее - только "песня, Мессир" про то, что "у нас под окном расцветает сирень" - это вообще смешно за пределом... это ж просто "коррида бреда" какая-то... впрочем, шикарно "рифмующаяся" с обмороком Воланда на слове "карбюратор!" 

Вот что главное: вчерашний спектакль прошел под знаком Бегемота. Однозначно - Илья Исаев был лучшим, несравненным, шикарным... (+ еще куча восхвалительных эпитетов). Люблю, когда Исаев выходит на сцену Мастером... Но - какой же из него Бегемот!!!!! 
То, что никто из Бегемотов лучше него не танцует жигу - катаясь и подпрыгивая, словно шарик в клетчатой юбочке - это однозначно! И сцена с Поплавским (и снова - "не могу! колюсь!") с этим полиязычным текстом - у артиста получается шикарно (а какая морда довольная при почёсывании!).
Но вчера... Хряпнув свои "300 грамм эфирной валерьянки за здоровье Мессира" - уже в одной из первых сцен этот Бегемот бросился читать "Стихи о Москве" с таким пионЭрским задором... что заслужил в спину - от "шефа": А зверушка-то у нас бешеная... 
И еще: когда очаровательный Ярик Жалнин (он же - поэт Бездомный) прямо ему в лицо (в морду) начал рассказывать, подхохатывая, о жирном котяре с бородой... жирном, прямо как свинья... - этот Бегемот расстроился так искренне... так по-настоящему ущел рыдать к кулисе... что просто сорвал аплодисменты. (Ай, молодчина Исаев! Ай, прелесть Бегемот!). 

...Но прежними остались - нежное касание в некасание Мастера и Маргариты, и их неразрывное объятие на мгновение под "танго врачей" перед самым антрактом (да-да! "Антракт, негодяи!")... И - ржавый Вальс пилы Николая Парфенюка по-прежнему звучит в сцене бала. И - фонарики там, наверху... в самом конце... прочерчивают светящиеся трассы в полной темноте...
Великолепно...

АХ... И - смерти не было. И не будет.
Потому что будет новый сезон. И вновь повернется новой картинкой пестрый калейдоскоп алдонинского спектакля...
И это будет еще одна театральная вешка, до которой надо обязательно дожить...

0

34

Скучая по спектаклю "Требуется старый клоун", нашла еще фотографии из авиньонской постановки:
http://www.latarasque.com/album-cat-1-8844.html

0

35

Макбетт. Театр Сатирикон.

После вчерашнего вечера форумчане-подпольщики притихли... Молчат, пережевывая несправедливую обиду... и собирая силы для того, чтобы продолжать жить... не менее, чем прежде, любя любимый свой театр... и спектакли... и актеров... и режиссеров...

А может быть - вот так, прямо по-пушкински:
...Как мысли черные к тебе придут,
Откупори шампанского бутылку
Иль перечти "Женитьбу Фигаро"...

У каждого из нас есть собственная, спасительная "Женитьба Фигаро".
Для меня это в последние годы - сатириконовский "Макбетт". В название  шекспировской трагедии Эжен Ионеску добавил одну букву... и полностью изменил смысл пьесы.
И лишь знакомые имена и полузнакомые ситуации выдают родство двух этих написанных для театра произведений...

У многих из нас есть театрально-любимое. Знаемое наизусть, до "каждой трещинки", до поворота головы, до полуулыбки; знаемое от авансцены до задника.
Заповедное. То, что ты смотришь - будто в первый раз. И в то же время - будто в последний, заранее страшась потери: в Сатириконе спектакли теряются враз и навсегда в одночасье...
О чем спектакль?
О погубленной, несохраненной любви. О том, что преданность и верность ломаются  отнюдь не по приказу ведьм, а оттого, что "так захотела История"(с) - для которой все мы - цветные нити жизней, из которых плетется фантастический узор ковра судьбы. Нити, которые вдруг возникают "из миража, из ничего"... и так же внезапно пропадают.

Сатириконовский Макбетт - спектакль броский, яркий, запоминающийся - и за счет удивительной режиссуры "гения в джинсах" Юрия Бутусова, и за счет потрясающего актерского ансамбля, за счет сочетания музыки и света...
Спектакль построен на эффекте "удвоения" - персонажей, фрах, мизансцеен... Кое-что "ловится" глазом и ухом сразу... кое-что видно только тем зрителям, кто смотрит спектакль "и не один раз" (с).

Помню, как первый админ сайта великолепного актера Дениса Суханова/Дункана, посмеиваясь, сказала мне: "Забавно: шекспировский Дункан, трогательный старичок, этакий без пяти минут "розовый" персонаж убит в самом начале пьесы... Наш Дункан -  карманный монстрик, "травестированный Калигула" умудряется дожить практически до финала спектакля".
Но не доживает... умирает, лишь на несколько мгновений превратившись из чудовища - в прекрасного принца... умирает в церкви во время исцеления страждущих, разорванный на куски своими верными вассалами Макбеттом и Банко...

Сцена Сатирикона по размеру равна едва ли не двум футбольным полям... В последней своей постановке Райкин спародировал реплики театральных критиков, постоянно отмечающих в его спектаклях: "много крика".
Но... какая тишина стоит в зале-тысячнике, когда за мгновение до смерти Банко молится над миской с водой?
Как замирают зрители, когда неторопливо через всю сцену шагает Макбетт, дабы подойти к Маколю и,  наклонив набок голову, выслушать поток оскорблений из его уст... а потом пойти назад так же неторопливо,  лишь заметив вполголоса: "Твои слова меня ничуть не трогают"...

Волшебный спектакль, в котором с расцветающей от счастья сопереживания улыбкой следишь за тем, как в первой сцене под веселый фокстротик оживает лицо шута/барона Кандора... а потом силой удерживаешь готовые сомкнуться аплодисментами ладони поле клоунского антре: знаешь - если аплодисметы покажутся героям недостаточно активными - антре повторится.

Для меня "Макбетт" в Сатириконе существует более трех лет - раз за разом... раз за разом... как ощущение того, что счастье на земле есть.
И начинается оно в тот момент, когда посреди сцены...
"Привет, барон Кандор!" - "Привет, барон Гламис!" - "Барон Кандор, так дальше продолжаться не может"...
... и заканчивается за пять минут до финального дарения цветов, когда невидимая, но от этого не менее прекрасная бабочка садится Макбетту на плечо... и он, улыбнувшись, легонько дует в ее сторону...

Первый "Макбетт" сатириконовского сезона - 16 сентября. Второй - 25-го.

Отредактировано Ирината (2008-08-06 22:34:30)

0

36

Мой первый отзыв на первого для меня сатириконовского "Макбетта", написанный 25 марта 2005 года.

Сатириконовский «Макбетт»... «Макбетт» Эжена Ионеско... «Макбетт» режиссера Бутусова...
Странный спектакль, в котором странно смешиваюся времена, а само пространство встает на дыбы, завязываясь узлом...
События в нем то мелькают со скоростью, которую с непривычки трудно уловить глазом... то вдруг тормозят резко и почти останавливаются... Спектакль, в котором нелогичное превращается в строгую логику, банальность - в чудо, а добро - в зло...
Спектакль, после которого просыпаешься по ночам от гремящей в ушах музыки фокстрота, от того, что ночью же приснились его слова, слова о том, что «вновь с тобою счастье мы найдем»...
Спектакль, мизансцены которого воспринимаются как - АХ!
...Бессонные мысли генерала Макбетта - АХ! (Редко говорю это слово но - гениально!)
...Дождь из огненных метеоров, после бури обрушившийся на землю - АХ!
...Мальчик в легких сандаликах - ловец бабочек на поле боя среди разлагающихся трупов - АХ!
...Огненный меч генерала Макбетта, как огненный меч Архангела - АХ!
...Окончательное принятие решения Банко и его резкий удар ладонью по воде - АХ!
...Долгий стэп Макбетта и взгляд на него леди Дункан - АХ!
...Появление на свадебном пиру призрака Дункана, перед которым мгновенно, позабыв обо всем, вытянулись «по стойке смирно» генералы... и сам Макбетт (неожиданно для себя самого) в их строю - АХ!
...Сцена перед казнью Кандора, когда стук ложечек об кружки действует на нервы осужденному больше, чем предстоящая казнь - АХ!
...Представление народу Макбетта и леди Макбетт: вид «с лица» и «с изнанки» - АХ!
...Два - в стык - монолога: Макбетта и Банко - "Лезвие моей шпаги окровавлено..." Монологи, в которых дважды (слово в слово!) повторяются одни и те же слова, но - такие разные монологи! АХ!
...Сцена перепалки супругов Дункан (я знаю немецкий язык! я получила двойное удовольствие! :-)) - АХ!
...Босоногая простоволосая девушка, с которой так хорошо, улыбаясь легкой улыбкой, сидеть рядом, болтая ногами... за секунду до того, как ее изнасиловать - АХ!
...Убийство Банко, когда убийца заглянет к нему в лицо, как бы спрашивая: «Но ты мне, пожалуйста, скажи, ведь смерти не было?» - а тот ответит улыбкой и, хлопнув по плечу давнего и верного своего друга, кажется, ответит: «Ну, конечно, не было. Тебе померещилось»... И они уйдут за кулисы вдвоем - довольные и счастливые... А через секунду мы поймем, что убийство - было... АХ!

И лучшая сцена - сцена убийства Дункана... Весь спектакль Денис Суханов в этой роли - существо, к которому относишься не со страхом, а как бы с легкой брезгливостью... Нелепый маникюр, нелепые перстни, нелепые сапожки со стоптанными высокими каблучками, нелепое накладное пузцо...
Но в сцене убийства, как змеиная шкура, спадает с Дункана плащ и он предстает перед нами юношей, стройным и гибким, как греческий бог. Медленное движение в сторону ванны... Вода, стекающая по обнаженным плечам... Любимая женщина, перед которой он опускается на колени и моет ее ноги... Белоснежная чистая рубашка...
Рубашка эта будет сдираться убийцами с его плеч, как срывались бы клочья плоти...
Последний тихий возглас... Последнее движение...
...Он будет лежать на авансцене, раскинув руки крестом. И любимая женщина, встав у его ног, произнесет: «Мертвый - он так похож на моего отца»... Произнесет это так, что, кажется, вот сейчас - она упадет на грудь покойному мужу, проклиная его убийц и себя - среди них...
«Отца я не любила», - закончит она фразу перед тем, как уйти...
-------------------------------------------------- -------------
(«эпиграф» в конце):
«Какая может быть другая тема,
чем смерти вечная система»
А.Введенский. «кругом возможно бог»
******************************************************

И - после последнего спектакля сезона 2007/2008.

Макбетт, 4 июня 2008 г.
Ожидания обильной "зеленки" по случаю последнего в сезоне Макбетта не оправдались...
Ну, не считать же за таковую то, что ложка к Банко, вопреки его настойчивым ожиданиям - вплоть до прикладывания руки козырьком к глазам - не вернулась.
Ложка-невозвращенец - это только для "новичков" внове. Для нас же, старых и умудренных зрительско-сатириконовским опытом мастодонтов (мастодонтЕсс) - возвращение почти что к истокам... 

Первая сцена разыгрывалась в исходном положении: ведущий - Гламис/Владимир Иванович, ведомый - Кандор/Тимофей. Ведомого активно, несмотря на его некоторое сопротивление, готовили к "войнушке", агитировали и наставляли...
"Лезвие моей шпаги..." сегодня шло у Макбетта всерьез, с драматическими паузами и чуть в более медленном темпе, чем всегда (и лишь легкая истерика на "угрызениях совести" чуть разбавила эту почти МХТовскую мизансцену). Скороговорка Банко со сложным подстраиванием невидимого музыкального инструмента в контрасте пошла "на разрез" и оч.украсила спектакль (да простят меня господа Артисты - давно я уже наблюдаю в этом месте сочетание комедии с комедией, тогда как когда-то, помнится, народные песни и пляски (во второй части) сочетались с почти классической трагедией (в части первой).
Выход Дункана (вернее, вытаскивание его из кулисы Офицером/Большовым) - как всегда забавно... и немножко противно - при этом глаз не оторвать от очаровательного урода, похожего на экзотического... нет, на общипанного белого павлина с его резкими воплями.

Кстати...
Если павлин/Дункан, пусть перед самой смертью, но превращается в сцене исцеления в человека, то человек/Макбетт оборачивается хищным и злым вороном...
Вот такие "птичьи" ассоциации пришли мне сегодня в голову...

Тимофей Трибунцев в ипостаси раненного солдата с песней Розенбаума на устах - великолепно!!! 
Речь Кандора перед казнью - опять на грани "раскола" всех на сцене... Но - хорошо! 

Ну, а дальше...
В общем, я, как мультяшный слон от звуков флейты, "потеряла волю"...
Пришла в себя, зарёванная, на финале, когда Макбетт обозвал маму прибывшего из Карфагена Маколя "козой".
И поняла, что нечисть - вот эти "уродки страшные"- потому не отражается в зеркалах, что сразу уходит туда, В ЗАЗЕРКАЛЬЕ. И сидят-покуривают там под сенью волшебного Бирнамского леса... в компании с призраками, только что вернувшимися со свадебного пира.

Обожаемый танцевальный бонус. Цветы актерам.
Всё.
До следующего сезона, любимые наши!
*********************************************
Вот так.  :cool:  Встретимся в театрах!  :love:
И - визуальный ряд от Алексея Клим_Самгин Кошелева:
http://klim-samgin.livejournal.com/306908.html
http://klim-samgin.livejournal.com/307094.html

Отредактировано Ирината (2008-08-06 23:06:02)

0

37

Вот так странно и непредсказуемо, как в обсуждении и комментах ИЗ  ЭТОГО ЖЖ сплетаются сюжетные линии и судьбы МиМ на ЮЗ и алдонинского МиМ...

0

38

Вчера Чёрт занёс меня в Театр Луны на спектакль "Гамлет - точка G". "Сходи, - говорит, - развейся. Всё равно до 12-го далеко, а там - дочка Борисова играет."
Билеты по 200 рублей - ну я и пошла.
Если Ася Борисова, игравшая Полония и ещё какие-то роли, - она и есть, то это радостно. Потому что в этом спектакле только она - артистка, только но неё приятно смотреть. Остальные же... Остальное...
Все роли играют девушки. Молодые. Поэтому создаётся впечатление какой-то школьной порнографии - в стилистике фильма "Полицейская академия". Текст сопровождается танцами и эротическими позами - банальными, из журналов. Танцуют почему-то плохо, движения топорные. Костюмы - опять же вспоминается бар "Голубая устрица", только женский вариант. Музыка какая-то турецкая: может, в женских клубах принято так, я не знаю... Содержание мелькает кое-где, редко.
Режиссёр перед спектаклем говорила, что женщины должны вытанцевать ужас, который присутствует в пьесе. Какие женщины - такой и ужас. (К Борисовой это не относится - она вполне.)

В общем, "Гамлет - точка Ж". На этой Ж (хочется даже сказать - "в этой") мы и просидели полтора часа. Под конец псевдоФортинбрасс говорит: "А Гамлета снесите на помост". А подруга - мне: "А мне показалось: а Гамлета снесите на помойку!"

0

39

Золотое дно ЮТУБа...

http://ru.youtube.com/watch?v=tItV1WOKIxs
Ромео & Джульетта в постановке Сергея Алдонина. Еще студенческий, ВГИКовский вариант.
Молодые и очаровательные: Ромео - Ярик Жалнин и Джульетта - Галочка Боб.

Сейчас это на профессиональной сцене (театр Станиславского) с хорошими костюмами и декорациями. Примерно вот так:
http://vkontakte.ru/video3479277_707800 … id=1103505

7 октября будет спетакль.

0

40

Эмигранты (Театр 19)

Когда о спектакле хочется сказать очень многое, писать о нем невероятно сложно, потому что многое не умещается в пару фраз, а кто станет читать больше? Для тех, кто остановится на первых нескольких строчках выскажусь предвзято, но как мне кажется по существу, такие спектакли необходимы, хотя востребованы не каждым. «Эмигранты» это не спектакль зрелище, он адресован не во вне, это скорее спектакль для внутреннего пользованья, он направлен прямо в вас, он проникает под кожу не только чтобы добраться до слезных желез или пощекотать пятки заставляя смеяться, он пробивается в ритм сердца и просачивается в подкорку головного мозга. После у вас могут возникнуть различные осложнения, возможно, вам захочется тишины и долгого молчания, а может быть захочется говорить, монологово, как ребенку, для того чтобы развиваться дальше и вы будете ждать, что вас поймут, молча, а если и ответят то верными, вашими словами.
В-общем, это особенный спектакль и сцена у него была особенная, Черный зал ЦИМа небольшое пространство, в котором собралось слишком много народу. Люди сидели на стульях, полу, чьих-то ногах, везде, где можно было сидеть, вокруг помоста по центру. Помоста в несколько шагов в ширину и в длину комнаты исполнившего в спектакле важную роль, роль сцены. Но не смотря на эту тесноту и близость актеров, происходящее было не с нами, не здесь не сейчас, в другом месте¸ в другом мире, скорее даже внутри, не подвала, а каждого сидящего рядом.
Место действие где-то внизу в замкнутом пространстве, декорации: чемодан, табурет, брюки, рубашка, тапки и зрители. Подвалом, стал зрительный зал, мы составили стены, за которыми  жили два человека пытающиеся поддержать равновесие этого подвала внутри себя. Два очень разных человека, с разными мировоззрениями, из разных социальных слоев, такие разные, что не разделили бы одну комнаты  в обычной жизни, и только здесь, в не родном месте, в чужой стране, каждый из них это все, что есть у другого. Но даже понимание этого не мешает полосе отчуждения пролегать не только между ними и окружающей действительностью, но прямо посреди их коморки. Ничто не мешает людям оставаться людьми, для которых обычное дело сидеть спиной к тому, кто хочет говорить.
У них нет имен, но у каждого свой рецепт выживания. Герой Сергея Бабкина придумывает сказку, наивную с воздушным шариком и вокзалом, с домом который построит для своей семьи и вещами, которые привезет из заграницы на зависть соседям, он этакий мещанин во дворянстве по-своему трогательный, узнаваемый. Олег Дидык напротив тот кого бы «обозвали» интеллигентом, покинувший родину то ли по эстетическим, то ли по политическим убеждениям, а может тому и другому и третьему, для которого весь их подвал отражается в его соседе и пытаясь надавить, изменить его он словно сражается с подвалом где и сам успел отразиться, пеняя на нелицеприятный образ в зеркале. Он не Бог, но берет на себя божественное право и тон в разговоре с простым смертным. Его повод находиться здесь не заработок, а роман, который, скорее всего он никогда не напишет. Роман о рабстве, о таком рабе как его сосед и в процессе их соло на две души под новый год новоявленный Достоевский создает своего Раскольникова. Один намек на то, что в подвале можно остаться навсегда заставляет «простачка» соседа схватится за топор. Потому что подвал сейчас это не жизнь, лишь обстоятельства уравнивающее их, а жизнь была до и возможно будет после. И отсутствие будущего, существование в мире, где нет людей, потому что все люди на родине, невыносимо. Эмигрант Сергея Бабкина в горячечном бреду рвет деньги, все деньги, что скопил за три года не жизни, только ради того чтобы вернутся. И это снова приводит к мыслям о рабстве, ведь рабство не зависит от политического строя. За время спектакля это очень хорошо начинаешь понимать, так же как и обоих героев. Тебе дают возможность побыть каждым из них, после чего непроизвольно хочется оправдаться за то, что ты тоже можешь чувствовать так же как они. Когда рвутся эти деньги, испытываешь настоящий ужас, за три года, за угробленное здоровье, трясущиеся руки от работы с отбойным молотком и ухудшающейся слух. Этот ужас сродни ужасу девочки отличницы из хорошей семьи без вредных привычек после месяца практики на стройке, когда она видит разбитую бутылку водки. Что для нее это бутылка? Ничего, но она прониклась тем, что может значить бутылка водки для тех, у кого она разбилась. Вот и подумайте насколько теперь герой Сергея Бабкина свободен от рабства, насколько прав герой Олега Дидыка и насколько свободны мы.
Под конец в подвале слишком темно. «Суд» в лице одного соседа пишет прощальную записку на обрывке пятидесяти долларовой бумажки «обвиняемый» приговорившей самого себя в лице второго встает под петлю и это нелепо, закономерно, грустно, смешно одновременно. Правды ради надо добавить, что  во время спектакля часто раздается смех, хотя местами юмор даже не черный, он траурный и при этом не обременяющий тяжестью обязательно хихикать в ответ. Спектакль «Эмигранты» Театра 19 в принципе не обременяет вас своим виденьем, никто не мешает вам смотреть по-своему, и выше лишь один из взглядов и одно из мнений, он также не обременяет вас собой и при вашем нежелании он может пройти мимо. Даже концовка остается за вами, вашим взглядом на главное и вашим выбором, будет ли это принятие чужой жизни и мечты в глазах одного героя, бодрый храп другого или открывшаяся дверь во вне… оказывается мы не в подвале, или я ошибаюсь?

http://www.ljplus.ru/img3/s/a/sadahar/_MG_4716.JPG

http://www.ljplus.ru/img3/s/a/sadahar/_MG_4832.JPG

http://i080.radikal.ru/0810/00/b26e7e23d250.jpg

http://www.ljplus.ru/img3/s/a/sadahar/_MG_4818.JPG

Посмотреть другие фотографии спектакля можно здесь - http://www.theatre19.com.ua/gallery2/ma … ightId=754

Отредактировано Lek (2008-10-03 04:11:55)

0


Вы здесь » Глубокое подполье зрительного зала » Вернадского 125 » Для сравнения... и не только