31.01.2010

Третий Лука (Игорь Китаев) в Театре на Юго-западе, ближе всех к своему имени, он действительно лукавый. Не седой проповедник как часто его изображают, а Бес, который непрочь и сам почитать проповеди. И порой все внутри протестует против того чтобы слушать наставления от черта, пусть и с долей истины, а порой вторишь ему, но когда он покидает подвал ловишь себя на мысли – слава богу, наконец-то. Хотя, что он такого сделал? Лука никому плохого не советовал. Да, позабавился, поближе изучил потенциально своих - людей без покоя, но  упрекнуть-то его не в чем, ведь говорил он сплошь верные вещи. Другое дело как говорил, а говорил он, так что каждому слову имя – лукавство. Правда, но какая хитрая. Ложь, но какая праведная.  Лучше его не скажешь, это он верно Пеплу замечает. Как и то, что Лука прямое подтверждение того, что благими намереньями устлана дорога в не лучшее из направлений. И на каждое – «кажется», когда чувствуешь подвох в его словах, не на крестишься, поскольку все его слова вовремя сказаны, и доходят до своей цели.
А в отсутствии опоры или покоя они бьют еще метче. Покой это то, чего в спектакле ни у кого нет. Пепел мается, вроде дорога пока  еще открыта, а он уже в угол загнан. Настя прячется в своих мечтах, расцветая нерастраченным и недобранным, а Наташа мечтает, потому, как кусать кусали, а ласки не видела. Вот и неоткуда ей смелости зачерпнуть, чтобы довериться и сил набраться к Ваське шаг сделать, зато, когда шаг сделан их руки переплетаются в круг, где защитят и пожалеют. У нас жалость часто синоним любви. Так Квашня разжалованного Медведева по голове гладит – жалеет. Клещ тоже Анну начинает жалеть, но уже в смерти. Может потому что и сам боится задохнуться так и не подышав. Когда не живешь, смерти тоже боишься. Здесь Лука возможно и не прав, но в остальном Лука, ступая по верному, или больному, без монолога Сатина, может быть разрушителен.
Удивительно, что из бесовских слов рождается мысль Сатина, извлекающего оттуда -  «человек это звучит гордо!» Не зря в учебниках его монолог называли - «революционным», так и есть, потому что он как рычаг может перевернуть твой мир. Например, снять ценник и признать ценность твоего существования. Потому что все мы живем для лучшего, и все важны, и есть ради чего жить.
Впрочем, я не настаиваю, у меня у самой он все время звучит по-разному. Думаю потому что большая часть хорошего спектакля не на сцене, а  внутри тебя и говорит с тобой о том, что тебя действительно волнует.
Сложно объяснить, но его слова могут собирать.
Жаль Актер не услышал Сатина.

П.С. и так мелочь, но никто в подвале Сатина по имени не завет, а Луке и без пачпорта ведомо что он Константин (Бесы, они такие, они в материале ))

Отредактировано Lek (2010-02-02 13:30:52)

6.05.2010

Дно может быть отпуском от жизни. Его поселенцы взяли отгул у этой самой жизни, кто по болезни, кто по усталости, кто из-за похмелья, кто из-за будущего или прошлого, и по разному его тянут. Это как когда вам шестнадцать-семнадцать лет и вам кажется что вы бессмертны, любой упущенный шанс или возможность вовсе не упущены потому что впереди неисчисляемое число этих шансов. Жителем ночлежки отнюдь не семнадцать, но и драмы в этом прогуливание жизни, когда мы уже подозреваем, что смертны, нет. Это удобные условия, с которыми открыто никто не соглашается, но и не опротестовывает. Исключение разве что Квашня, у которой жизни с избытком на всех хватит, потому что она заполняет каждую ее клеточку, даже здесь, в условиях тотального отпуска. Словно для нее обстоятельства не противопоказание, а напротив причина не отказывать себе ни в чем, ни в хорошем, ни в плохом, а уж тем более не отказывать себе в жизни.
Ее полнокровие не тревожит других обитателей, они с ним сжились. Так что по логике вещей пробивает этот благодатный пузырь Лука, шедший мимо, никого не звавший, не тревоживший и не переубеждавший, но своим существованием зародивший в душе Сатина созвучие слов, отваривших дверь и впустивших воздух. Жизнь, оказывается, есть и неплохо бы понять для чего она, в чем смысл, а смысл-то в лучшем. В том - причастном, в глазах Бубнова, в том, чем дышатся другим, в том, что хочется прекратить затянувшийся отдых и взять этой жизни, жадно и щедро одновременно. Кусочек для себя, а остальное пускай другие разделят, в сущности, не жалко, поскольку веришь, в слова Сатина беспредельно – она дана нам для лучшего! А пока ты выпиваешь, глоток жизни залпом, (не при хороших людях будет сказано – парадокс) Актер, удавился...

31.10.2010

(чтобы не потерялось):

Лука (Игорь Китаев) в каком-то смысле проводит антимонопольную компанию против правды. После такого антипиара я бы не пошла за нее голосовать. Сначала Лука говорит Ваське Пеплу что тот и так всю правду о себе знает, и все ее знают, и ясно, что эта правда так себе на вкус. Следом Клещ гнобит правду и выясняется что и на запах, она отнюдь не розы, а после монолога о Праведной земле ты и вовсе убеждаешься, что эта самая правда штука отвратительная донельзя. Когда же Лука сообщает, что пойдет в Хохлы глядеть на новую веру он слова, – «все ищут люди», сбрасывает на убиение с запредельной высоты, да еще сверху припечатывает, -  «дай им Бог». Словно заглавными буквами выводя – чего вы копошитесь в этой правде? А ты про себя, думаешь и соглашаешься, приравнивая собственную правду к той же ватерлинии, потому что не согласится трудно. Правда, действительно часто малоприятная штука.
В конце же Лука, произносит довольно неожиданное, для такого себя, замечание – человек способен на все, если захочет. Сатин, который находит другую сторону правды. Тыча в сторону людей, он утверждает - вот правда – человек. При этом, то ли специально, то ли ненарочно привирает, о том, что это не он сказал, а Лука. Поскольку Лука сказал иначе - человеку не надо мешать, он способен на все, если захочет. А ты смотришь на них, жителей Дна и думаешь как раз об этом, а хотят ли они?
Ведь за красивыми словами скрывается и этот каверзный вопрос. Прикосновение к истине, не дает гарантий, что она что-то изменит. Актер удавился, Сатин выше сытости, а для Клеща теперь уже везде люди… и как-то среди прочей мишуры теряется, что человек, это звучит гордо.
Да собственно в жизни часто выходит так же.

Отредактировано Lek (2010-11-30 03:07:08)

Прости нас, Господи, прости – исповедь из подземелья  апрель 2011
Театральный апрель в этом году выдался для меня особенным . Он  подарил огромную радость встречи с великими  драматургами начала ХХ века - М.Горьким ( «Люди как люди»  по пьесе «Зыковы», режиссер В.Иванов ,театр Вахтангова, премьера 3 апреля 2011г,  «На дне», режиссер В.Белякович, театр На Юго-Западе, премьера 1996г) и Л.Андреевым ( «Жизнь человека»,режиссер Б.Мильграм», театр «Театр», Пермь, 2010г и «Екатерина Ивановна», режиссер Е.Марчелли,  театр им.Ф.Волкова, Ярославль, 2010г  в рамках программы  театрального фестиваля «Золотая маска»).  Эти удивительные встречи произошли по времени  так  быстро и плотно, что, объединившись вместе,  как родные  братья,  они  своей мощью  всколыхнули сердечное спокойствие искушенного театрального зрителя. Сила потрясения была мощнейшей…Спектакль «На дне»  явился  сильнейшим последним аккордом в  этом необычном интереснейшем   квартете.. .
Из пепельно-черной мглы тусклый луч выхватывает человеческие фигуры обитателей ночлежки, синхронно двигающихся под музыку   среди жестких  двухъярусных металлических конструкций , окрашенных в кроваво-ржавый цвет.  В завораживающей силе музыке слышен мотив   вальса к спектаклю «Маскарад», отчего происходящее сценическое действо приобретает  почти  космическое  звучание… Музыка  объединяет всех  обитателей того злачного места   в единый танцующий  хор, ряженый в светлые одежды и нательные кресты.  Ее звучание сменяется сокровенными  страстными    исповедями  каждого героя   этого странного  ансамбля  или   яростными  диалогами, произносимыми  на расстоянии пистолетного выстрела. И только точный метроном  хладнокровно отсчитывает   последние мгновения их земной жизни… В этом безвоздушном  темном пространстве человеческая жизнь кажется малой и  ничтожной, почти ничего не стоящей.  И от  этого понимания  становится  по-настоящему страшно. Надрывные страсти безысходных человеческих жизней бегут по замкнутому карусельному кругу…
Как тоскует о своей несостоявшейся  жизни умирающая Анна (Н,Бычкова)  и просит мужа Клеща (А.Ванин) поесть на хозяйской кухне за нее: «Возьми, поешь, ты работник, тебе надо». А у него стон из груди –«Я  жить хочу! Я работать хочу!»…Оппонентом ему  выходит со своей жизненной правдой Бубнов (В..Борисов), в меховой повязке на голове, который     со счастьем и улыбкой на лице рассказывает о любви к нелюбимой жене и заключает: «Страсть не люблю работать!» Сверкая глазами, вспоминает о своем успехе в роли могильщика в «Гамлете» Актер (А.Задохин) и мечтает вернуться на сцену. Лишь пагубная страсть к злому зелью не дает ему вырваться из подземелья. Счастливицей кажется только Настя   (Г.Галкина), которая, упиваясь чтением любовных романов, с   радостью проживает  жизни книжных героев, постоянно влюбляясь то в Рауля, то еще в кого-то.  Она с  таким восторгом и лихорадочным блеском в лице рассказывает  о своих  чувствах,  что  веришь: для нее   чужая жизнь становится желанней,  чем своя собственная..  Широко, размашисто поет картежник Сатин (В.Афанасьев) песню «Как на речке было на Фонтанке», стараясь внести  относительное затишье  в бурную на события жизнь  дна.. Ползает и воет собакой  в ногах  у Пепла (А.Наумов), перешагнув через свою гордость и знатное происхождение,   готовый  бесконечно унижаться за возможность посидеть в кабаке  Барон (Е.Бакалов).А с каким удовольствием упивается его ничтожеством сильный , по-крестьянски упрямый и уверенный в себе , с умными горящими глазами, отчаянный вор  Васька  Пепел, что не выдерживает, и решив подыграть Барону, по-актерски падает рядом на колени, и собачий дуэт приводит в восторг местную публику. Но и на Пепла находится своя управа – как псом командует им Василиса, жена хозяина ночлежки,  в белом длинном шелковом платье в кружевах и змеиной улыбкой (О.Иванова). Ее грозный окрик «Домой!» заставляет его вздрогнуть. Она  пытается совершить с Пеплом любовно-деловую сделку, где ставкой будет смерть нелюбимого мужа Костылева  (В.Долженков) и свобода  Пепла. Торги носят чувственный характер
Рассказ странника Луки  (И.Китаев),  напоминающего  почему то мусульманина  в длинном светлом плаще и с серьгой в ухе, о праведной земле вызывает у  ряда обитателей ночлежки  живой интерес и вносит в монотонную черную  жизнь подземелья  дух возможной близкой  свободы.  Умирает  просветленная  Анна. Окрыленный словами о вольной жизни в Сибири, терзается Пепел. Тема Сибири не дает покоя ему – он с азартом зовет любимую Наташу, сестру Василисы (Т.Кудряшова) в Сибирь – «Жить надо по-другому!»  и многоголосый хор ночлежников уверенно подхватывает его слова: «Иди за него, девонька. Иди!» «Ангел, Наташка!»-  кричит с радостной болью в сердце Пепел, и вся ночлежка в поддержку  под громкую похоронную музыку танцует: разухабисто, с любовной страстью  – Настя,  мощно,  как истосковавшаяся по любимой работе широкая гармонь – Пепел,  тихо кружась, слегка развевая полы длинного плаща,  - Лука.
Но Василиса предает любимого криком, что « Васька мужа убил». Высоко возносит руки к небу, требуя справедливости,  падает без чувств  Наталья…
Нехотя поднимаются с колен герои ночлежки на свой прощальный танец-исповедь. В темных оконных проемах, как в  черных портретных рамах  каждый  танцующий ведет разговор с Господом о своей прожитой жизни, о несбывшихся мечтах, о вере в лучшую долю. Постепенно танец становится  громче, слаженнее и дружнее. В его вихрь врываются риторические вопросы-восклицания участников действа. «Зачем живете? Куда  идете?»(Актер), «Для чего я родился?»( Барон), «Был Рауль!» (Настя), «Все живут для лучшего!» ( Сатин).  Финальный монолог Сатина о Человеке  звучит откровением не только для героев спектакля. Он  огненной стрелой врывается в сердце каждого зрителя, который жадно слушает великие  горьковские слова   о том, что  человек могуч и может все. Что стоит только захотеть…Сильней звучит музыка  театрального зазеркалья. Сильней и сильней топот танцующих сапог. Сильней и сильней работают руки, взлетая к небу. Сильней и сильней звучит музыка, унося танцующий хор в темный приют ночлежки…  Сильней и сильней сердцебиение  спектакля, в котором, как  в поминальной молитве  звучат слова:  « Прости нас, Господи, прости» …
Спектакли – долгожители обладают  поразительным свойством -  они излучают удивительную гармонию  союза авторского слова, режиссерской мысли и потрясающего единения актерского ансамбля. Это замечательный сплав работы  всего творческого коллектива, которым  хочется наслаждаться бесконечно долго.  Это театр с большой буквы…

gernov, пожалуйста, поясните, чем вас впечатлил Сатин в исполнении Алексея Мамонтова? Про Луку спрашивать не буду, хотя тоже интересно о чем будете жалеть, потому что мне совсем не жаль, что не увижу того Луку.
Интересно и о спектакле в этот конкретный день. Мне декабрьский спектакль в целом не понравился совершенно, поэтому любопытно узнать подробнее, возможно, чего-то я не заметила в этот день.

Болтун? Объясните, в каких моментах Сатин в исполнении В. Афанасьева представал для вас болтуном???
В спектакле и сцен-то таких нет, чтобы Сатин выглядел болтуном, либо я не вижу этих сцен, для меня они другие. Его монологи дозированы до нельзя и заключаются в «слова, слова, слова». Он выдает странные, непонятные слова, опутывающие жизнь, усложняющие ее, но он не болтает лишнего (Мамонтов тоже пытается особо выделять странные непонятные слова, но смысла этих акцентов у него не получается). В остальном легкая поступь по жизни, заключающаяся в песне про слезу (которая у нового Сатина не получается, отчасти из-за выпадающего текста). Где просачивается фразерство, пустословие? Максимум, что могу принять за болтовню – финал, где много слов о высоком, о человеке, да, трепотня, но сильная, воодушевляющая. Песня, с которой можно идти, а это уже не просто болтовня.
Что считать болтовней? Если не слышать за словами боли, проблемы персонажа, которую несет актер, то в этой ночлежке многих можно назвать болтунами. Упрощенный вариант, при нежелании заглянуть в персонажа. Клещ чем не болтун? Вылезу, выкарабкаюсь, умрет жена, а что ж ты сейчас ничего не делаешь, а только рассуждаешь и ждешь смерти жены? Актер только и делает что трепет куски из ролей из прошлой жизни, пьет и ничего не делает. Настя та еще болтушка-фантазерка. Алешка-сапожник тоже не особо делом занимается, треплется об опостылевшей жизни и возьми его за рупь. Но все это в отрыве от спектакля, общие пространные рассуждения о пьесе, поэтому продолжать нет смысла. Речь в первую очередь о спектакле.

Серьезно? А в чем его метания и сквозь что Сатин-Мамонтов прорывается? В какой момент вы увидели метания? Кроме как актера, с переменным успехом прорывающегося сквозь текст и рисунок роли, ничего не вижу. Причем, возможно, когда и текст черти как в голове скачет и рисунок путается, а смысл выдается. Здесь... видимо сказывается длительный перерыв в работе на сцене. Подтекста не вижу.
Там и негде метаться-то. Он ушел от жизни в сторону, ушел от своей любви к людям, которая была до тюрьмы, сидит, перебирает куски прошлой жизни, пьет, тасует сложные слова. Если сумеет, подхватит правду о человеке от Луки.

Лука-Мамонтова - святой угодник??? Это как? Что под этим вы подразумеваете?
Для меня Лука-Мамонтова остался несделанной ролью, сколько видела спектаклей цельного не было. Самое сильное – первый ввод, когда многое списывалось на обещание роли. После этого шло не по возрастающей, а по убывающей. Не вспомню ничего кроме обязательного никчемного кашля в монологе о беглых каторжниках. Этот кашель не давал ничего, в роль актер его не вписывал. Лука не предлагал ни одной зацепки обитателям ночлежки, его слов не оставалось о правде ли, о человеке ли. Когда после его ухода все начинали говорить о Луке, что-то вспоминать. А вспоминать было нечего. Сатин с пустоты начинал выращивать песню о человеке. Актер сам начинал верить в лечебницу. Анна сама вытаскивала нужные ей слова о жизни и боге. Лука лишь заполнял пространство.
Лука Китаева - змей-искуситель? Вы шутите??? Вы ведь о декабрьском спектакле?

gernov]
По-разному видеть одни и те же вещи это замечательно, поэтому прошу объяснить про болтуна и про святого угодника. Про угодника особенно интересно (т.е. праведник, угодивший Богу своей праведной, безгрешной жизнью) как это укладывается в Луку я не понимаю. Поясните собственную же мысль.
Понимаю, вы так увидели, но в чем конкретно увидели – слова, сцены, эпизоды, движение, тень. Всегда что-то наталкивает на определенную мысль, из чего-то произрастает картинка. Общих слов достаточно, давайте конкретику, хоть какую-то. Искуситель? Отстраненный? Когда в декабрьском спектакле Лука искушал и когда (или на кого) смотрел свысока? Вы увидели так, я – иначе, позвольте увидеть спектакль вашими глазами.

Настя (Татьяна Городецкая) В ней так много чувств, что, кажется, для их выражения не хватает слов.  Или слова не в силах объяснить, донести то, что она хочет сказать, ей непросто не верят, ее не понимают. От того она и закричать может, и огрызнутся потому что вокруг царство глухих не слышащих ее по настоящему. Царство, где Настя беспомощна и беззащитна. Хотя с этим Медведев наверное мог бы и поспорить ))) (эх, ухайдакают девки парня ))

Странная она, Настя, необычная. Гуляет по подвалу, когда никто не окликает, словно по своему заколдованному миру, и по тропке в него все дальше уходит, а сядет между металлическими опорами кроватей-нар, руками их обхватит, и будто девочка на качелях, совсем юная с чистыми глазами. Не мечтательным, но светлым взглядом смотрящая вокруг. Не белая ворона, но иначе скроенная.
___

Она не роман рассказывает о Гастоне. Настя в принципе ничего не пересказывает, у нее нет истории от третьего лица. Вместо этого у нее настоящие объяснения, словно Гастон или Рауль тут перед ней, а она перед ними. Ремарки же в ее повествовании оправдываются их тоном, намекающим на трагический финал.
И даже этих, реальных объяснений не слышат, неважно было ли оно это настоящее или нет, но ведь тут сейчас у Насти все было по-настоящему.
А во что веришь… то и есть.

***

У Барона по-другому он слишком хорошо знает что ничего настоящего за ним не стоит, ничего настоящего в его жизни не было. И даже пытается защититься, но понарошку, сам себе, противореча доводом про кофе, подаваемое в постель. Ведь даже это самое кофе было частью той пустоты, что постоянно с Бароном. Сколько «халва» не говори слаще не станет и вспомнить действительно нечего. На его слабенький щит напирает безграничная, тягостная пустота. Давящая своим,  – и что же было, что осталось? Все прожито, потому и для того – что так надо.
Барон ведь заранее от Василия ожидает подвоха еще до того как тот заставляет его лаять, но не отскакивает когда еще можно отскочить даже не пытается. Видит что на него несется «скорый», но не двигается с рельсов. Разве что тон усиливает, слова Пепла на штык поднимает, но стоит тому лишь чуть-чуть надавить и ничего от обороны Барона не остается. Давление с двух сторон стенка не выдерживает.  Лай Барона на выдох, он в него свою горечь вкладывает и отдельные «аф» сливаются во всхлипы.